Месть Акимити

Тем временем жители взморья стали говорить: «Парень из столицы, направлявшийся на восток, заболел диковинной болезнью, его вывезли за околицу на побережье. У него при себе четыре дудки: сё, комабуэ, хитирики и боковая флейта фуэ. Ещё у него есть украшенные золотом длинный и короткий мечи. В пересчёте на деньги выходит, что у него при себе шестьдесят тысяч канов. И куда это всё? Что если похитить у него мечи? Вот здорово будет!» Они отправились на побережье. Взглянули — длинный меч превратился в огромную змею длиной в двадцать хиро, а короткий меч стал маленькой змейкой. Змеи бросились на приблизившихся людей, пытаясь проглотить их. У тех всё внутри оборвалось, закричав, что есть мочи, они бросились бежать. После случившегося никто об этом не говорил и не спрашивал. Да и кто мог об этом рассказать? Кулик с прибрежной полосы, чайка в открытом море да ветер, что шелестит песком на побережье Фукиагэ… Кроме них, никто не проронил ни звука.

Несчастный Ондзоси выглядел хуже некуда. Однако всеблагой Хатиман, исполненный милосердия к нашему миру, явился ему в чёрных монашеских одеждах — в образе старого монаха. Он подошёл к изголовью Ондзоси и заговорил, его голос показался Ондзоси очень громким:

— Что случилось, юноша? Чем ты заболел? Откуда идёшь и куда направляешься? Я-то сам — странствующий монах, иду с востока, хочу хоть одним глазком взглянуть на столицу. Если ты там кого-нибудь знаешь, можешь передать со мной весточку. С удовольствием доставлю.

Несчастный Ондзоси испустил чуть слышный вздох:

— Я направлялся из столицы на восток, да вот заболел странной болезнью. В местечке под названием Фукиагэ, у залива Таго, что в Камбара в Суруга, я почувствовал себя плохо, и теперь, похоже, всё уже кончено. Пожалуйста, передай об этом Дзёрури из гостиницы Яхаги в Микаве, — попросил он.

Родовое божество Гэндзи — Хатиман — выслушал и сказал:

— Исполню всё в точности. Ты же позаботься о своём здоровье. Ну, прощай.

Монах омочил слезами рукава своей рясы и покинул Фукиагэ. Через некоторое время он оказался в Яхаги в Микаве.

Он пришёл в дом Тёся, уселся на галерее и сказал:

— Я странствующий монах, иду с востока взглянуть на столицу. Угостите чайком.

Потом повернулся к стене и будто самому себе сказал:

— Да, жаль. О, Три Сокровища![198] С древних времён и до наших Дней не было и нет большего страдания, чем любовь. Когда начинаешь искать, в чём причина страданий — оказывается, она заключена в любви. Встретились и расстались… Или же тоска — не смогли встретиться… Вот один юноша направлялся из столицы на восток, кто он такой — не знаю, первый раз видел, — так вот он занемог от любви, слёг в местечке под названием Фукиагэ, у залива Таго, что в Камбаре в Суруге. Лежит, окружённый тенью сосен, день прошёл, два, и вот теперь уже трижды семь дней минуло, только вздыхает и скоро, видно, умрёт. О, Три Сокровища!

Рэндзэй спросила его: «Послушай, монах, а сколько лет этому юноше и как он выглядит?»

— Ростом маленький, волосы на висках чуть курчавятся, и кожа очень белая.

— А как одет? И есть ли у него украшенные золотом длинный и короткий мечи? — спросила Рэндзэй.

— Всё точно, как ты говоришь. Похоже, такой мог бы быть и полководцем во главе многотысячного войска.

Ничего больше не сказав, монах пропал, словно растаял.

Рэндзэй тут же отправилась к Дзёрури. Сердце разрывается от того, что случилось с Дзёрури. Отдавшись слуге Китидзи, она навлекла на себя материнский гнев, и теперь у неё больше не было двухсот сорока дам в услужении, с ней осталась только одна кормилица. Дзёрури пришлось поставить себе хижину из хвороста в отдалении от дома Тёси. И жила она теперь — хуже не придумаешь. Узнав о судьбе Ондзоси, она опечалилась. Рэндзэй посмотрела на неё и сказала так: «Послушай! Чем вздыхать, лучше поищи его у залива Таго, что Камбаре в Суруге. Мне и самой не под силу видеть твои страдания, давай отправимся вместе».

Дзёрури очень обрадовалась. Она надела непривычное для неё простое дорожное платье, и они отправились в путь. Это было её первое путешествие. Ноги кровоточили, они стали ярко-красного цвета, будто краской окрашенные. Слёзы вели Дзёрури и Рэндзэй, они помогали распознать путь. Как говорится, на пути луны и солнца нет застав со стражей. Мужчина добрался бы от Яхаги до Фукиагэ за пять дней пути, женщины пришли на девятый день.

И вот они прибыли к заливу Таго, подошли к местному жителю и спросили его: «Здравствуйте! Вы ведь местный? Некий молодой человек, направлявшийся из столицы на восток, заболел и остался где-то здесь, у залива. Не видели ли вы его?»

«Знать ничего не знаю» — таков был ответ.

После этого Дзёрури заговорила с неким путником. Она протянула ему косодэ — такое, какое одевают под двенадцатислойное одеяние. Тот внимательно посмотрел на девушку и тут же со всех ног бросился бежать с криком: «О, ужас! На побережье привидение!»