Месть Акимити

— Меня зовут Китинай Саэмон. Я расскажу тебе кое о чём. Хочешь, верь, хочешь, нет, но я тебе расскажу всё как есть. Понимаешь, со стороны жены я — член клана Тайра. Но всё же я для них как будто чужой человек. Принимают меня хорошо, но клан и я — это всё равно не одно и то же. В какой-то момент осознаёшь, что человеческое сердце понять трудно. Сдаётся мне, с тобой можно поговорить по душам, вот я и попросил об этой отсрочке для тебя, — начал Китинай. — Это что касается меня. Что же до тебя, Бэнкэй, о тебе много судачили в семье Тайра. Даже если дойдёт до того, что всех станут убивать, это случится не сейчас. Господин Комацу считает так: „Раньше семьи Минамото и Тайра согласно служили императорскому двору. Когда бунтовали Тайра, Минамото их усмиряли. Когда эти две семьи могли договориться между собой, неурядиц не было. Но недавно, когда стали воевать новый и прежний императоры, тогда и Минамото с Тайра разошлись. Минамото погибли, а Тайра процветают. Но в мире ещё есть люди Минамото, поэтому Тайра всегда чувствуют себя в опасности. А ведь Куро Ёсицунэ встречался с тэнгу, досконально изучил воинские хитрости, стал знаменит своими умениями в воинских искусствах. На такого и нападёшь — не убьёшь. А в плен захочешь взять — не дастся. Если он соберёт людей Минамото в провинциях и встанет на путь войны, убийство будет следовать за убийством, причины и следствия закрутятся колесом, за зло воздастся злом, и страдания будут неизбывны. Но что если ответить добром на зло? Шестьдесят шесть земель мы разделим на две части. Тогда к Куро Ёсицунэ, который сидит в Камакуре, отойдут тридцать три провинции к востоку от Аусака, они станут землями Минамото, их потомки будут процветать, править страной. Обе семьи одинаково будут следовать императорским указам, и тогда их назовут мудрыми вассалами за то, что в их правление народ процветал. Глупцом будет тот, кто, зная о такой выгоде, не положит конца неурядицам. Если я не смогу сказать Ондзоси об этом, дайте срок, я уйду в монахи и стану жить в уединении“.

— Такую речь сказал господин Комацу, Дзёкай тоже присоединился к его мнению, все члены клана одобрили такую разумную политику. Вот только где Ондзоси? Скажи мне только это. Ведь раз так решили, нужно доставить ему эти сведения. Ты должен сказать, где находится Ондзоси. Если скажешь, останешься в живых, если не скажешь — напрасно простишься с жизнью. Всё зависит от тебя самого.

Бэнкэй внимательно слушал, закрыв глаза и согласно кивая.

— Благое дело, благое. Свой дом всегда следует поддерживать. Близкий человек должен был рассказать мне всё это. Кроме того, если я не выдам Ондзоси, меня станут допрашивать, а я ведь всё-таки живой человек, моё тело не такое крепкое, как скала или дерево. Под страшной пыткой я могу и рассказать всё, как есть. А чем выдать под пыткой, лучше сказать сейчас. Если останусь в живых, хочу быть хозяином земель, чтобы не получилось так, что мне не достанутся во владение пять провинций. Если всё так здорово складывается, можно сказать и чего не знаешь. Так и в старину говаривали: и среди врагов есть союзники, и среди союзников найдутся враги, — уж теперь-то я это знаю. Решено, скажу. Только вам и скажу!

Китинай Саэмон обрадовался. Теперь он наверняка получит в награду земли, о которых он мечтал. Он тут же решил, что попросит ещё и какую-нибудь должность. Он придвинулся к Бэнкэю и, обратясь в слух, почти касался его головой.

— Сейчас я открою вам тайну. Ондзоси… в Японии!

Китинай рассвирепел. „Да ты, монах, ещё и издеваешься надо мной!“ — в гневе воскликнул он.

— Отчего вы так рассердились? Япония — это общее название всех тех мест, где побывал Ондзоси. Позже я расскажу все подробности, назову каждую из шестидесяти шести провинций, каждый уезд и деревню. Вы даже не дослушали, а тут же и рассердились. Когда подробно расскажу, вы в большие люди выйдете.

Китинай пришёл в себя: „Вот это уже интересный разговор. С мелководья да на глубину, как говорится. Но если и дальше будешь так неосмотрителен, и мне покажется, что с тобой трудно разговаривать, я и вправду на тебя рассержусь. И я, и ты живём в мире, пока есть что передать Минамото. Когда будет что сказать Тайра, Другая будет история. Ведь радостно, если и в доме Минамото, и в Доме Тайра все будут процветать“, — сказал Китинай.

— Это так, — довольно рассмеялся Бэнкэй.

— Ну так, где же Ондзоси?

Бэнкэй показал пальцем в небо и, тряхнув головой, сказал: „Уж не знаю, перебрался ли он куда-нибудь сегодня, но до вчерашнего дня пребывал он вон под тем облаком“.

Китинай Саэмон по природе был человеком гневливым и мог рассердиться ни с того ни с сего, однако старался этого не показывать. Но сейчас он в ярости закричал: „Да ты опять смеёшься надо мной!“