Месть Аники дес Аблес

Когда после завтрака все расходятся и Ашш тащит меня наверх «на пару слов», я жду, что он мне даст какие-нибудь указания, предостережёт или о чём-то расспросит, в общем, действительно скажет что-нибудь важное, но стоит нам зайти в комнату, где я и ночевала — до сих пор не знаю, в одиночестве али нет, как он разворачивает меня, прижимает к двери и впивается мне в губы с такой жаждой и страстью, словно бы от нашего поцелуя зависит вся его жизнь, а то и вообще, благополучие целого мира. Всё совершенно неожиданно, но от этого, кажется, я вспыхиваю в ответ даже быстрее, хотя какую-то пару секунд всё же маячит мысль, что не место и не время, и кто-то может вернуться, и вообще, это дом ведьмы, которую мой Господин не то чтобы убил, а даже хуже — поработил её душу… но все эти мысли сносит лавиной по имени Ашш-Ольгар почти моментально…

— Так а что же за «пара слов», мой Господин? — спрашиваю я уже потом, приводя себя в порядок и сожалея об отсутствии зеркала. Это другая комната, не та, в которой Ашш проводил обряд над ведьмой, но зеркал нет и в ней, кажется, их вообще больше нет в этом доме. Странно.

— Пара слов? — немного лениво переспрашивает Ашш. Я подозрительно на него кошусь — вот не должен человек с такими проблемами и долгами так довольно выглядеть и смотреть… так, что хочется краснеть и улыбаться, стоит только взглянуть.

— Вы меня позвали сюда на пару слов, — чувствуя себя совсем глупо, всё-таки поясняю. — Что-то важное?

— А, — говорит он. — Да. Пара слов. Очень важных!

Выдерживает паузу и сообщает, склонившись к моему уху:

— Ты — восхитительна! Пойдём?

— У меня тоже пара слов, если позволите, — шепчу в ответ.

— Да? — заинтересованно почти мурлычет Ашш, хотя, уверена, он чувствует, к чему я веду на самом деле. — Важных?

— Очень, — серьёзно киваю. Ласково провожу рукой по его щеке, ощущая, насколько же это неправильно, что она скрыта маской, и требую уже совершенно другим тоном. Таким, за который Император Ашш-Ольгар должен отчитать свою стражницу, как минимум. Как максимум — наказать и уволить. — Змею покажите!

Я заранее знаю, что сейчас будет. Сначала он чуть прищурится. Затем отступит на полшага назад. Из взгляда исчезнет эта вот лёгкая и необидная насмешливость, сменившись чем-то тяжёлым и властным… и он поставит меня на место. Скажет, что я зарвалась, я и сама понимаю, что потеряла всякий страх, но я не могу спокойно существовать, зная, что на его спине растёт змея, и что иногда она растёт из-за меня, и неизвестно, сколько ещё осталось — пять сантиметров или пятнадцать до того, как она займёт всю спину. А может быть, всего пара миллиметров?

— Ика… — тяжело начинает Ашш. Впрочем, выражение его глаз я истолковать не могу, и повисшая пауза, кажется, ничего хорошего не сулит.

Я выдерживаю взгляд, готовая ко всему, вернее, не совсем ко всему, к отповеди, к одёргиванию, к тому, что придётся просить и спрашивать, может, даже извиняться, что я лезу не в своё дело, на его личную территорию к его личной змее… но происходит совсем другое. Он отступает назад на шаг, поворачивается ко мне спиной и снимает рубашку.

Не мигая, я смотрю… Она огромная. Куда больше, чем мне запомнилось, и чем я надеялась, но всё же пока меньше, чем я опасалась в самых худших своих предположениях. Красивого тёмно-синего цвета, с зеленоватым отливом на кольцах… Невольно делаю шаг вперёд, протягиваю руку и трогаю змеищу. Она тёплая, потому что это лишь рисунок на его коже… пока ещё только рисунок.

— Что… — голос постыдно срывается, и мне приходится начать заново. — Что будет, когда она станет ещё больше?..

Ашш молчит, неспешно разворачивается, надевает рубашку и одаривает меня совершенно невыразительным взглядом, в котором ничего нельзя прочесть.

— Идём, — чуть с нажимом говорит он.

Послушной стражнице полагается тут же отойти, но я продолжаю прикрывать собой дверь.

— Ашш…

— Ика, — вздыхает мой Господин. — В стране, где чуть ли не каждый пятый состоит в кваррне, беспокоиться стоит вовсе не о змее.

— Каждый пятый? — невольно перехожу на шёпот. — Каждый пятый?!

— Приблизительно, — он смотрит серьёзно, и мне мерещится, что ещё немного грустно. — И многие об этом даже и не знают… Помнишь ту свадьбу, на которой мы повстречали Диего? Клятвы, которые приносили жених и невеста, вовсе не про то, о чём они думают. Не заговор на долгую и счастливую совместную жизнь, а посвящение себя кваррне! Представляешь масштаб?

— Нет, — честно и почти беззвучно шепчу я.

Ход поистине гениальный, хоть и подлый сверх всякой меры. Я могу ещё как-то логически принять, что в кваррне оказываются те, кто заключил в своё время сделку, пусть это и неравноценный обмен, и человек может всю жизнь раскаиваться, что в такое ввязался, но всё равно — был момент, когда был сделан выбор. Но вот так вот обманом…