Месть Аники дес Аблес

От последних слов мне сразу становится совсем не по себе. Я даже ответить толком ничего не могу, лишь киваю, потому что горло сдавлено то ли предчувствием чего-то нехорошего, то ли просто от страха.

— Вот платье, — Диего ставит коробку на стол. — Простите, я не уверен, что могу найти для Вас служанку… Вам нужна помощь? Или Вы сможете одеться самостоятельно?

— Я справлюсь, спасибо, — поспешно обещаю я, потому что последнее… ну ладно, предпоследнее, что мне хочется — это помощь аррагарца в таком деле.

— Хорошо, — кивает он. — Ика, тогда через час я за Вами зайду.

И, уже открыв дверь, добавляет:

— Если не зайду, Вы всё равно спускайтесь. Найду Вас уже там.

Надо ли говорить, что это не добавляет мне оптимизма. И что он, конечно же, не заходит.

На балу я чувствую себя белой вороной. Вернее, золотой. Потому что платье — и я теряюсь, что это: то ли ирония судьбы и странное совпадение, то ли происки Ашша, проникшего в голову Диего — так или иначе, платье золотое. И, возможно, моему двойнику, которого Шаргрен, наверняка, успел создать, в нём было бы уютно и хорошо, мне же было зябко — то ли от того, что платье чересчур открытое, то ли от нервов, и неловко — по тем же причинам. Хотелось малодушно забиться в какой-нибудь угол, но Диего велел быть на виду, и я была. Чувствуя себя всё более нелепо — этикет не позволял мне присоединиться ни к одной из оживлённо беседующих групп — женщина не может заговорить с незнакомыми, её сначала должны представить, а представить меня было некому.

Поэтому когда со мной заговорил какой-то мужчина, я обернулась к нему с большим энтузиазмом и расположением. И даже успела одарить его довольно-таки тёплым взглядом. До того, как заметила корону, скромно притаившуюся в седеющих волосах.

— Уделите мне несколько минут, прекрасная леди — сделал вид, что попросил, хотя на самом деле приказал Его Величество Рогул.

Я каким-то чудом изобразила подобающий даме реверанс, а не чёткий и резкий поклон стражницы, и приняла руку. Когда Диего говорил, что надо быть на виду, я как-то не рассчитывала на такой успех, ведь теперь-то на меня точно смотрят все.

Для танцев ещё очень рано, но музыканты повинуются, кажется, одному только взгляду Его Величества и начинают играть. Мне кажется, что немного испуганно и неритмично, по крайней мере, вначале, но быстро выравниваются.

— Аника, — говорит Рогул. — Я рад, наконец, с Вами встретиться.

— Благодарю, Ваше Величество, — на всякий случай не буду пока ему врать. Даже в мелочах.

Он замолкает, изучающе меня рассматривая, я молчу, сосредоточившись на том, чтобы не сбиться с шага — учили меня в своё время хорошо, самым разным танцам, но отсутствие практики даёт о себе знать.

— Как добрались? — интересуется Рогул, словно у нас впереди несколько часов неспешной беседы, и я здесь вовсе не по его воле. Так, просто в гости решила заехать.

Мне бы хотелось ограничиться коротким «прекрасно», но у меня язык не поворачивается настолько солгать. Хотя бы одно то, что я пережила в пустыне… Поэтому я отделываюсь коротким «благодарю» и, наверняка, жалкой улыбкой. Ну, когда же он перейдёт уже к делу? Или ждёт, что я сама спрошу?

— Вы прекрасно танцуете, — продолжает неспешно и вкрадчиво Его Величество. Мне хочется взвыть, кажется, что я физически чувствую, как с каждой минутой, проведённой рядом с Рогулом, количество злобных взглядов, сверлящих меня, возрастает в геометрической прогрессии. И я, конечно же, и близко не ставлю себя в один ряд с его несчастными жёнами, но их судьба заставляет воспринимать витающую в воздухе угрозу всерьёз. Зачем он это делает? У него что, нет другого места, где его бы не прослушивали, кроме как середина бального зала?

При всём при этом у меня и мысли не возникает, что он пригласил меня просто так, просто потанцевать, слишком серьёзный и изучающий у него взгляд. Посмотришь мельком в серые глаза Его Величества, и тут же начинает казаться, что он уже по горло в болотной жиже, и осталась одна только попытка за что-то ухватиться, и ошибиться нельзя, но и медлить смертельно, а сил уже и не осталось… И даже мороз пробирает, несмотря на духоту танцевального зала. А с моих губ слетает немыслимый вопрос, который теперь уже не кажется таким уж нелепым:

— Могу я Вам чем-то помочь, Ваше Величество?

Теперь я смотрю ему в глаза неотрывно, как заворожённая, потому что они говорят в данном случае куда больше, чем слова — мне чудится, что отчаяние немного отступает, давая место слабой искорке надежды.

— Скорее, это я должен об этом Вас спрашивать, любезная Аника, — мягко отзывается Рогул, прижимая меня к себе крепче. Это мне не нравится, я инстинктивно подаюсь назад, и он позволяет отстраниться. Если это тоже был условный знак, то его я не поняла.