В эти секунды я был даже рад, что идет снег. Улицы были пустыннее, чем обычно. Я мчался за Антоном, постепенно настигая его. Через перекресток мы проскочили на красный свет. На повороте машину Антона немного занесло в сторону, но он выправил ее, и погоня продолжалась. Теперь он уже наверняка испытывал страх. Ведь речь шла о его драгоценной жизни. Наверное, он все время спрашивал себя, почему мой старенький драндулет догоняет его роскошную машину. Он, конечно, не знал, что у меня стоял усиленный мотор, который всегда находился в образцовом состоянии.
Я уже почти догнал Антона, но он внезапно свернул в переулок. От резкого поворота его выбросило на тротуар. Я было испугался, что не успею развернуться,
От резкого торможения мой автомобиль встал поперек улицы. Выскочив из него с пистолетом наготове, я подбежал к машине Антона. Но в следующий миг спрятал оружие — Антон был мертв…
Я внимательно исследовал салон, но не обнаружил ни бумаг, ни фотографий. В бумажнике лежали несколько пятисотдолларовых банкнот и квитанция от заказного письма. Антон отослал его этим утром с посыльным. Адресовано опо было Клайду Вильямсу. Значит, босс все-таки Клайд, а не Антон Липсек. И именно Клайд разрабатывал эти дьявольские планы. Он был убийцей, а Велда находилась у него.
Я взглянул на часы: половина второго ночи. Велда была у Клайда уже полтора часа. Между тем кое-где в окнах зажегся свет. Люди стали выглядывать на улицу. Некоторые даже что-то кричали мне вслед, когда я снова сел в машину и умчался.
Услышав вой полицейской сирены, я предпочел свернуть в первый же переулок. Правда, мой номер наверняка кто-нибудь заметил, но теперь мне это было безразлично.
До цели этой поездки оставалось еще много миль пути, а проклятый снег все валил. Каждая потерянная секунда была для меня равносильна поражению.
Но что я мог поделать?
Я вышел из машины и направился к соседнему дому, пока не исчез из поля зрения этого цербера, потом резко повернулся и через узкий проулок скользнул к боковой стене дома. Несколько ступенек вниз к незапертой двери. Спустившись, я постучал.
— Да, входите, — произнес мужской голос с акцентом.
В следующий момент в приоткрытой двери показалась голова пожилого человека с огромными светлыми усами. Я улыбнулся ему в знак приветствия. Усач выжидающе смотрел на меня. Я вынул из кармана десятидолларовую банкноту. Он посмотрел на нее, но не произнес ни слова. Мне не оставалось ничего другого, как просто пройти мимо него. И я очутился в котельной. Под тусклой лампочкой без абажура стоял стол, а рядом с ним пустой ящик, служащий стулом. Я повернулся к мужчине. Он запер дверь и взял в руку большую кочергу.
— Подойдите сюда, — произнес я и положил деньги на стол.
Не выпуская кочерги, он нерешительно приблизился. На деньги он даже не взглянул.
— Где живет Клайд Вильямс? — осведомился я.
Он снова ничего не ответил, а у меня оставалось слишком мало времени на уговоры. Я вытащил пистолет и положил его рядом с деньгами. Его пальцы еще крепче вцепились в кочергу.
— Что вам нужно от Вильямса?
— Хочу сделать из него отбивную, а если кто встанет поперек моего пути, сомну вместе с ним.
— Уберите эту штуку, — показал он на пистолет, — и деньги тоже.
Я убрал все в карман.
— Он живет на самом верхнем этаже, квартира с садом на крыше. Лифт справа в холле. Надеюсь, что вы сдержите свое обещание.
Я снова бросил деньги на стол.
— Не понимаю…
— Моя дочь… она была честной девушкой… А теперь… эта паршивая свинья…
— Все ясно, благодарю за помощь. А может, у вас есть и ключ от его квартиры?
— Нет. Он не дал… побоялся.
Лифт, о котором он упомянул, был предназначен для обслуживающего персонала. Я вошел в него и нажал на кнопку. Лифт медленно пополз вверх. Через пару минут, показавшихся мне вечностью, он замер, и я открыл дверь. Мне хотелось кинуться вперед со всех ног, но я заставил себя сперва осторожно заглянуть в коридор. Повсюду царила мертвая тишина. С одной стороны узкого коридора располагались окна, сквозь которые виднелись огни города. Этот коридорчик служил выходом в небольшой роскошный холл, дверь из которого вела в квартиру Дикки Вильямса. Кожаные кресла, хрустальные пепельницы и цветы на маленьких столиках свидетельствовали о том, что тут живут далеко не бедняки. Лишь окурок со следами губной помады, лежавший на полу, как-то не вписывался в эту картину.