Месть сыновей викинга

– Посланники Эллы почтительно приветствуют Ивара, и он отвечает на их приветствие. Спрашивает, откуда они явились и какие вести принесли. Те отвечают, что король Элла прислал с поручением сообщить о смерти Рагнара, а затем подробно рассказывают о случившемся. «Пока ваш отец умирал, – завершают они свой рассказ, – он долго пел о своих подвигах, а под конец сказал: „Если бы только поросята знали о страданиях старого кабана, тут же бросились бы ему на помощь и затеяли бы в хлеву битву великую“».

Воины с одобрением закивали: все согласились, что такие слова достойны истинного короля. Поддавшись единому порыву, я не мог оторвать взгляда от полных губ скальда.

– Услыхав новость, братья реагируют на нее по-разному: Сигурд Змееглазый вонзает нож, которым имеет обыкновение подрезать себе ногти, в руку, чтобы легче перенести горе. Хальфдан Витсерк так крепко сжимает в кулаке игральную фишку, что из-под ногтей у него брызжет кровь. А Бьёрн Железнобокий сдавливает древко копья с такой силой, что на дереве остаются вмятины от пальцев. Но рыжебородый Ивар Бескостный не замечает происходящего вокруг. Он спокойно беседует с посланниками и расспрашивает их о подробностях гибели отца. Когда же младший брат Хальфдан Витсерк предлагает пытать и казнить людей Эллы, рыжебородый ярл обрывает его на полуслове и заявляет, что посланников надо оставить в покое, пускай отправляются, куда пожелают. «Но здесь вы находитесь в опасности, – завершает свою речь Ивар, – а потому отправляйтесь домой. Ибо по тому, что вы видели и слышали, должны понять, что это злодеяние недолго останется неотмщенным». Выслушав вернувшихся посланников, король Элла приходит к выводу, что из всех братьев больше следует опасаться Ивара Бескостного, так как он воспринял весть о смерти отца наиболее хладнокровно.

Теперь я понимал, что сходство с реальными событиями, как и отличия от них, имеют большое значение. Я отступил подальше от костра в ожидании скорого завершения истории.

– И действительно, Ивар Бескостный, отправляясь в Англию на встречу с королем Эллой, предпочел хитрую уловку безрассудной смелости. В качестве залога грядущего мира он попросил у короля саксов столько земли, сколько охватит растянутая бычья шкура, и Элла согласился, сказав: «Это скромная просьба, я лишь могу порадоваться, что такой великий противник просит о столь малом». Но Ивар Бескостный разрезал бычью шкуру на узкие полоски и окружил ими участок земли такого размера, что смог построить на нем целый город. И город этот теперь называется Йорвиком, а Ивар Бескостный до сей поры является в нем правителем. А это подарок от него.

Скальд выудил из-под своей накидки небольшой бочонок и принялся наполнять из него кружки. Золотистая медовуха, струящаяся из бочонка, оказалась как нельзя кстати. Воины поднимали кружки и прославляли мудрость Ивара Бескостного.

– Должен признать, – воскликнул один из викингов, который прежде ругал частоколы, возведенные Иваром, называя их дровами, – за такого ушлого ярла не стыдно повоевать!

– Если он столь же щедро делится завоеванными сокровищами, как медовухой, – поддержал товарища другой воин, – стоит помочь ему отомстить за отца!

Вскоре скальд пропал. Собравшиеся вокруг костра скандинавы напрочь забыли о его существовании, ибо говорили теперь исключительно о своем сообразительном предводителе и его правом деле и предвкушали легкую победу над саксами, которую ему непременно даруют боги. А скальд тем временем подсел к другому костру, вокруг которого царило такое же уныние, и вновь поведал свою историю, по завершении которой откупорил еще один бочонок с медовухой. Он повторил представление пять раз, пока не настала глубокая ночь и звук его голоса не потонул в храпе притомившихся воинов.

Я шел за ним по брусчатке Стенгэде. Незадолго до выхода к порту на Усане он проскользнул между зданиями и остановился на углу двухэтажного дома, верхняя часть которого нависала над уличной грязью. Он начал подниматься по крутой лестнице. Когда башмаки оказались на уровне моего лица, я спихнул его со ступенек. Вскрикнув от неожиданности, он упал мне на руки.

– Запросто мог бы шею себе свернуть, – заметил я.

– Все из-за тебя, тупой сосунок. Что тебе надо?

– Я молод, это правда, – с такими словами я приставил нож к его горлу, – но, кажется, я лучше помню события, развернувшиеся в Нортумбрии.

Он понял, что я солдат из войска Ивара Бескостного и что я недоволен свободной интерпретацией летних событий. Его лицо с носом-пробкой выразило сожаление; он вытянул полные губы.

– Ах, я всего лишь скальд, – принялся оправдываться он. – Я действительно опоздал и не имел возможности прочувствовать драматизм развернувшегося действа на своей шкуре. Но я всегда готов выслушать, что говорят другие. И с готовностью оплачиваю полученный опыт, так что в следующий раз мой рассказ будет более точным.

Он вытащил из кармана пару монет и поднес к моему лицу. Несомненно, такой аргумент прежде выручал его в подобных ситуациях. Он даже не подавал особых признаков волнения, пока я не ответил: