Месть сыновей викинга

Это были его последние слова. Из темноты вылетело копье и пронзило насквозь круглый живот Эльдфрика.

Он пошатнулся, когда боль поразила его с секундным запозданием. Свободной рукой он схватился за древко пронзившего его копья и повернулся лицом к городу. Из-за домов появилась фигура – это был Хальфдан Витсерк. Гладковыбритое лицо сына Лодброка чуть вздрогнуло, когда его коснулся слабый лунный свет. Держа в каждой руке по копью, он направился к реке, не спуская горящих глаз с Эльдфрика.

– Ты слыхал о моих великих братьях Эрике и Агнаре? – спросил он так, будто беседовал со старым приятелем за кружкой пива. Острием копья он прикоснулся к древку, торчавшему из живота Эльдфрика. Сакс пронзительно вскрикнул и опустился на колени. Не прикладывая усилий, Хальфдан Витсерк вытащил мое копье из его плоти и метнул на мостки рядом со мной, где оно вонзилось в доску.

– Отвечай на мой вопрос!

Эльдфрик кивнул, его круглое лицо было искажено ужасом. Конечно, он слышал об Эрике и Агнаре. Даже тут он оказался информирован лучше меня.

– Тогда ты должен знать, что с ними случилось, когда они попытались напасть на короля Эйстейна Уппсальского: Агнар был убит, а Эрик взят в плен.

Меня поразили не только новые сведения о существовании других сыновей Лодброка, вся ситуация была странной. Хальфдан Витсерк спас мне жизнь и вернул оружие. А теперь полностью игнорировал мое присутствие и обращался исключительно к Эльдфрику.

– Король свеев предложил Эрику выкуп за убитого брата – дом. И даже руку своей дочери. Эрик отказался от всего. Он желал только принять смерть. И он ее обрел. Сто копий были воткнуты в землю остриями вверх. Эрик бросился на них и лежал, насаженный на копья, пока не испустил дух. Говорят, умирая, он даже пел песни ворону.

Гладкое лицо вновь передернулось, когда Хальфдан Витсерк поставил ногу на копье, торчавшее из живота сакса. Отчаянный крик разнесся над рекой.

– Меня всегда это поражало. Неужели в такой ситуации можно сосредоточиться на цитировании стихотворных строк? А ты как считаешь?

Сакс стонал и выл.

– У меня при себе лишь два копья, – с сожалением сказал Хальфдан Витсерк и встряхнул оружие. – И все же стоит попробовать.

С этими словами он принялся тыкать сакса остриями – сначала небрежно и довольно неглубоко, но затем более решительно. Каждое прикосновение отзывалось хлюпающим звуком, будто ложка шлепала по поверхности каши.

Эльдфрик ревел и визжал. Я все еще лежал на досках, борта кораблей закрывали мне обзор, и я не имел возможности увидеть несчастного. Оно и к лучшему: не хотелось быть свидетелем того, что сын Лодброка делал с саксом. Наконец все звуки смолкли. Хальфдан Витсерк отбросил в сторону окровавленные копья.

– Я так и думал, – сказал он. – Очередная небылица.

В шерстяных штанах, по колено перепачканных кровью, он перешагнул через меня и продолжил свой путь к городу. Он по-прежнему вел себя так, словно не замечал меня. Я подумал даже, что так оно и было.

Вдруг он остановился.

– Если бы в данном случае я оказался сторонним наблюдателем, – сказал он, – я бы не стал распространяться о произошедшем направо и налево. Эльдфрик не мог удостоиться чести убить Рагнара Лодброка.

И он впервые посмотрел мне прямо в глаза. Безумный взгляд его карих глаз вселил в меня такой ужас, что я не осмелился задать вопрос, готовый сорваться с губ.

Он отвернулся и скрылся между домами.

Я еще долго лежал на пристани, слушая шум дальнего сражения, доносившийся с запада. Когда я наконец встал, мои ноги дрожали.

Ковыляя к городу, я старательно избегал смотреть в сторону, где лежало тело Эльдфрика.

33

– Какого черта так долго?

С насыпи, окружавшей Дюфлин, Олав Белый исподлобья поглядел на болотистую равнину, открывавшуюся на противоположном берегу.

Ночная атака гэлов была отражена с такими большими потерями с обеих сторон, что Ивар даже согласился принять делегацию местных, когда накануне Рождества к воротам города подошла группа гэлов, держа над собой ольховую ветку в знак готовности к переговорам. Рыжебородый ярл третий час вел переговоры с пятью гэльскими королями – они сидели за пределами города под голым зимним дубом, окутанные болотной сыростью. С моря дул промозглый восточный ветер. Небо давно начало темнеть.

– Надо было ему, дураку, брать меня с собой, – никак не успокаивался Олав Белый. – Я знаю этих овцеводов как облупленных и понимаю, как их взять за одно место.

– Все-таки хорошо, что Ивар пошел один, – возразил Уббе Сын Любовницы. – Гэлы знают, что он был в Англии, когда разграбляли их курганы.

– Какая, в задницу, разница?

Правители всех пяти ирландских королевств были едины в желании наказать тех, кто обесчестил могилы предков. И если бы норвежский ярл объявился под дубом, вряд ли дело дошло бы до переговоров. В этом случае война продолжилась бы, и норвежцам пришлось бы, скорее всего, уйти из Дюфлина. А с Иваром, который явно не был замешан в разграблении курганов, пускай себе короли переговариваются, сколько влезет. Олав это прекрасно понимал, но не желал оставаться в стороне.