Место, которое зовется домом

Встречая ее на железнодорожном перроне, Виктор сперва радостно замахал ей рукой, а потом вдруг руку опустил, словно кто-то приказал ему немедленно перестать. Он и на Клару поглядывал как-то застенчиво, и ей показалось, что и он, похоже, борется в душе с некими демонами. Возможно, он казался смущенным просто из-за своих взлохмаченных волос, делавших его похожим на Бетховена. Хотя Кларе и казалось, что подобное сравнение должно было звучать скорее как комплимент, она еще не настолько хорошо знала Виктора, чтобы сказать это вслух. Он, безусловно, обладал чувством юмора, но, возможно, несколько иным, чем у нее.

Они направились в кондитерскую Лайонса, которая, к счастью, не принадлежала к числу тех многочисленных заведений, где они с Джулианом побывали. Клара намеревалась выпить всего одну чашку (бюджет!), но у Лайонса и цены оказались вполне разумными.

– Я так люблю иногда выпить чашечку хорошего чая! – сказал Виктор, словно это было нечто экстраординарное. «Так ведь и все любят, разве нет?» – подумала Клара и тут же упрекнула себя за то, что цепляется к словам. Это было несправедливо. Виктор явно нервничал, сдерживал себя. И что в этом такого страшного? Он же не виноват в том, что он – не Айвор!

Клара пила чай, ласково посматривая на своего собеседника поверх чашки. Возможно, Айвор не единственный из тех, кто считает, что у нее удивительно добрые глаза.

– Итак, – сказал Виктор, – расскажите мне о мисс Ньютон.

Она почувствовала раздражение. С какой стати он говорит о ней в третьем лице? И она вдруг поняла, что сознательно позволяет себе раздражаться. Как она там любит повторять детям? «Веди себя как следует»? Вот и примени эту формулу к себе самой! Она тебе только на пользу пойдет! Итак, что она могла бы рассказать ему о мисс Ньютон? Она больше не чувствовала себя ни чьей-то дочерью или сестрой, ни чьей-то любовницей или подругой, ни матерью – так кто же она?

Она и сама этого не знала.

И внезапно к глазам у нее подступили слезы.

И тут же мелькнула мысль: «Я вовсе не обязана быть кем-то по отношению к другим; я сама по себе, я – это я!» Клара принялась рассказывать о своих поэтических интересах, о дружбе с семейством Кардью, о походах с детьми в кино, о том, какое огромное удовольствие от этого получает. Она честно призналась, что не любит готовить, что плохо разбирается в изобразительном искусстве и в музыке, но любит послушать умных людей, любит помогать детям. Рассказывая об этом, она думала: «А я вовсе не такая уж зануда». Ведь все это было правдой, просто она крайне редко говорила о себе так откровенно.

– И вы еще считаете себя чемпионом среди неудачников? – сказал Виктор.

– Нет, так меня еще никто не называл, – улыбнулась Клара.

А он, глядя ей прямо в глаза, признался:

– Для меня поистине драгоценно все то, что вы мне только что рассказали.

И принялся рассказывать о себе, а Клара слушала его и думала: как же быстро все происходило во время войны: мгновенно завязывались отношения, час считался за день – да и что тут удивительного? Их жизнь была похожа на беличье колесо. Не спеши, не спеши, уговаривала она себя. Ведь порой, действуя слишком быстро, можешь и не обратить внимания на вопиющие разногласия и полную несовместимость. Вспомни Джулиана!

А если честно, то некий уголок в ее душе теперь навсегда принадлежал Айвору.

А ведь для женщины нет ничего хуже, чем влюбиться в женатого мужчину – мать Клары успела оставить ей немало подобных сентенций. Она, например, рассказывала, как один ее приятель по церковным делам проявлял излишнее дружелюбие по отношению к мужчинам, и его в итоге сослали в Ковентри; а во Франции женщинам, сотрудничавшим или сожительствовавшим с нацистами, наголо брили голову. (Странно, почему же мужчин, которые не только сотрудничали, но иногда и сожительствовали с нацистами, никто в преступники не записывал?)

Клару даже озноб пробрал, когда она вспомнила о тех женщинах.

Впрочем, себя она ни в коем случае такой женщиной не чувствовала – по миллиону абсолютно законных причин. Хотя, если выпарить всю ситуацию до сухого остатка – точно свинину в сотейнике, – то именно это и выйдет. Тебя все будут считать как раз такой женщиной. И твоя собственная история, если ты услышишь ее из уст какой-то подруги твоей подруги, именно так и будет выглядеть.

«Не стой на месте, жизнь продолжается, – твердила себе Клара. – Айвор назад не вернется. А если и вернется, то не ради тебя».

Иногда сразу понимаешь, что за человек перед тобой – уже по тому, как он говорит о других; вот и Виктор раскрылся именно в тот момент, когда стал рассказывать о своей сестре Элайзе. Теперь Клара понимала его гораздо лучше, видела, насколько это чувствительный и добрый человек. А уж когда он говорил о Бернарде, то весь просто светился.

– Он мудр не по годам. Как и его мать. И такой же, как она, восприимчивый.