Место под названием «Свобода»

– Джентльмены в жюри присяжных. Прошу вас задать самим себе ряд вопросов. – Затем он отвернулся от присяжных и посмотрел прямо на Джея. – Кто распорядился, чтобы подводы с углем прибыли на Уоппинг-Хай-стрит в тот час, когда местные таверны переполнены разгрузчиками угля? Кто послал их именно на тот склад, где живу я? Кто заплатил людям, доставившим уголь или сопровождавшим груз? – Судья снова попытался прервать его, но Мак повысил голос и не дал себя остановить. – Кто снабдил их мушкетами и боеприпасами? Кто устроил так, чтобы армейский отряд находился поблизости? Кто организовал и руководил бунтом? – Он снова резко развернулся к жюри. – Ответ вам ясен, не так ли? – Посмотрев на присяжных еще несколько секунд, Мак отвел от них глаза.

Его слегка трясло. Он сделал все, что мог, но его жизнь продолжала оставаться в руках других людей.

Со своего места поднялся Гордонсон.

– Мы ожидаем еще одного свидетеля, готового выступить с положительной характеристикой мистера Макэша. Это преподобный мистер Йорк, пастор из церкви в его родной деревне. Но он пока не успел прибыть.

Мака не слишком расстроило опоздание Йорка, поскольку не стоило связывать с его показаниями каких-либо надежд. Они не произведут ни на кого особого впечатления. И он знал, что сам Гордонсон придерживается того же мнения.

– Если он появится, то сможет выступить перед вынесением мной окончательного решения, – сказал судья, но заметил, как удивленно вскинул брови Гордонсон, и был вынужден добавить: – В том случае, разумеется, если присяжные не провозгласят обвиняемого невиновным, поскольку тогда отпадет всякая необходимость в показаниях новых свидетелей. Джентльмены в жюри, приступайте к обсуждению вашего вердикта.

Мак со страхом наблюдал за присяжными, начавшими свое совещание. Его отчаяние только усугубилось, потому что они внешне не выказывали к нему ни малейших симпатий. Быть может, он высказался слишком резко и перегнул палку?

– Что вы думаете о моей речи? – поинтересовался он у Гордонсона.

– Присяжным трудно будет поверить, что такая знатная и респектабельная семья, как Джеймиссоны, могла вступить в сомнительный сговор с Сидни Ленноксом. Вам лучше было бы сделать особый акцент на том, что у разгрузчиков угля были добрые намерения, но они впали в невольное заблуждение, совершив ошибку.

– Я сказал правду, – покачал головой Мак. – И с этим уже ничего не поделаешь.

Гордонсон печально улыбнулся.

– Не будь вы столь прямым и правдивым человеком, то не нажили бы на свою голову таких огромных неприятностей.

Среди членов жюри явно вспыхнул спор.

– О чем, черт побери, они там толкуют? – волновался Мак. – Жаль, мы не можем их слышать!

Он видел, как скептик с жаром высказывает свою точку зрения, оживленно жестикулируя. Прислушивались ли остальные к его мнению? Или дружно выступали против?

– Скажите им спасибо, – заметил Гордонсон. – Чем дольше они совещаются, тем лучше для вас.

– Почему?

– Если они спорят, значит, у них остаются сомнения, а при наличии обоснованных сомнений им придется вынести вам оправдательный приговор.

Мак продолжал в страхе наблюдать. Скептик пожал плечами, отвернулся от других присяжных, и складывалось впечатление, что в споре он потерпел поражение. Старшина присяжных что-то сказал ему, и он в ответ только кивнул.

После чего старшина приблизился к подиуму.

– Вы сумели вынести свой вердикт? – спросил судья.

– Да, ваша честь.

Мак затаил дыхание.

– И каков же он?

– Мы считаем подсудимого виновным во вменяемом ему преступлении.

* * *

– Лично мне твое сочувственное отношение к этому бывшему шахтеру представляется более чем странным, моя дорогая, – сказала леди Хэллим. – А твой муж может счесть его попросту возмутительным.

– О, мама, ты несешь несусветную чушь. Не надо.

В дверь столовой постучали, и вошел лакей.

– К вам прибыл преподобный мистер Йорк, хозяйка, – объявил он.

– Какой приятный сюрприз! – воскликнула матушка, которой священник всегда нравился. Потом она добавила, понизив голос: – Я не помню, говорила ли тебе об этом, Лиззи, но его жена умерла, оставив его с тремя детишками на руках.

– Но как он оказался здесь? – встревоженно спросила Лиззи. – Ему сейчас положено быть в Олд Бейли. Пригласите его войти, и поскорее.

Вошел пастор. Было такое чувство, что одевался он в величайшей спешке. Но прежде чем Лиззи успела спросить его, почему он не находится в зале суда, святой отец произнес нечто, заставившее ее мгновенно забыть о Маке.

– Леди Хэллим, миссис Джеймиссон, как только я прибыл в Лондон, то сразу же направился к вам, чтобы выразить свои глубочайшие соболезнования. Какое ужасное несчастье, какой удар для…

– Не продолжайте, – вырвалось у матери Лиззи, но ей сразу же пришлось испуганно умолкнуть.

– …Какой удар для вас обеих!

Лиззи метнула вопрошающий взгляд в сторону матери и спросила:

– О чем вы говорите, мистер Йорк?

– О катастрофе на шахте, разумеется.

– Мне об этом ничего не известно, хотя, как я понимаю, моей маме понятен смысл ваших слов.