Метафизическое кабаре

Она вернулась в гладильню и расплакалась. Агнес плюнула на утюг, опустила его на подставку.

— Что случилось? — обняла она рыдающую Мари.

— Я не могу так больше. Мы собирались пожениться. Разве можно человека бросить после пяти лет, без причины, потому что что-то в голову взбрело? Может, у него кто-то есть? Я знаю, я истеричка, это стыдно, — она закрыла лицо.

— Не стесняйся. Я тоже такая, всегда слишком сильно переживаю. Жюльен тебя любит, но… ты не подумала, что не выиграешь у Христа?

— Что? — Мари перестала плакать.

— Может, у него действительно призвание, — Агнес подала Мари свежевыглаженную скатерть, чтобы утереть слезы.

— Он не ханжа! — крикнула Мари. — Прости, я хотела сказать, что он не религиозный. Нет, это абсурд!

— Мари, для Бога нет ничего невозможного. Со мной получилось похоже. Я навестила брата в семинарии. Жалела его, ведь он лишился стольких радостей. Мы попрощались, и вдруг я поняла, что мне некуда возвращаться. К своему парню? В семью, в школу?

— Ты решила все за один день?

— Не я решила. Кто-то более мудрый. Теперь я это вижу. Тогда я не задумывалась, выбрать кларистский или норбертанский. В Риме столько орденов. Я попала в Льва Иуды. Я могла бы создать семью и все равно остаться здесь: устав позволяет. Но я одна и жду пострига. Насколько я понимаю в людях, Жюльен выбрал духовный путь. Я с ним не говорила, но догадываюсь, что он чувствует. Он торгуется с Богом, но Бог его не отпустит. Мало призванных к святости.

— К святости? — Мари послышалась в голосе Агнес экзальтация.

— Я тебе кое-что скажу. Это о Жюльене, значит, я должна тебе сказать. Я молилась в часовне. На коленях, головой в пол. Ко мне пришел Иисус. Точно, он. Я не посмела открыть глаза. Согрешила стыдом и ложной кротостью. А может, и сомнением, что, если взгляну, он исчезнет? Неважно, трудно объяснить это тому, кто сам такого не пережил. Во время молитвы я поняла, почему Жюльен приехал в нашу общину. В нем есть святость, превосходящая грех. Мы все набожны, и в этом нет нашей заслуги. Но мы всего лишь призванные. А он — избран. В нем есть сила и покой. Он станет гордостью нашего ордена. Мари, люби его так, как любит Бог. Вот настоящая любовь. Дай ему свободу. Бог вознаградит тебя. Если суждено тебе мирское счастье, ты встретишь его.

Трапезная светилась в сиянии семисвечников. Огоньки субботних свеч плясали вместе с хороводом празднующих. Они склонялись влево, подчиняясь внезапному дуновению, подпрыгнув, поворачивали вправо, подавались вперед. Агнес втянула Мари в круг танцующих монахинь. Мужчины танцевали в другом хороводе, с дьяконом. Под звуки фортепьяно они распевали хасидские мелодии. Жюльен поклонился ей. Это могла быть фигура танца. Мари остановилась у дверей. Выскользнула в коридор, ведущий в часовню. Она ни о чем не думала. Ничего не чувствовала. Время растворилось в темноте. Раздался треск фитиля зажигаемой свечи. Привратник освещал себе дорогу в ризницу. Заметил съежившуюся на скамейке Мари.

— Ты видела реликвию?

Мари пошла за ним. Он достал из ящика шкатулку. В ней лежали два зуба. Небольшие красноватые резцы.

— Святая Цалумена. Мученица. Они красные от огня, сжигающего грехи. Горят святой любовью. Поведай свою просьбу Цалумене и поцелуй реликвию. — Он сунул их Мари под нос. Она перекрестилась и выбежала из ризницы. На лестнице столкнулась с напевающей Агнес в праздничном платье.

— Я видела вашу реликвию.

— У нас нет реликвий, — Агнес поправила кружева воротничка.

— Привратник показал мне красные зубы святой Цалумены.

— У нас нет реликвий. Может, привратник и молится каким-нибудь зубам. Понятия не имею о мужицких суевериях. Красные? — Агнес передернуло.

— От кровоизлияния. Как у жертв смерти от удушения, — процитировала Мари учебник медицины.

В монотонное стрекотание цикад на террасе впивался писк летучих мышей.

— Восхищаешься местным фирменным набором: месяц и звезды? — Поль стоял сзади Мари.

Они разговорились сегодня в огороде. Поль в привязанных веревкой очках преследовал между грядками картофеля колорадских жуков.

— Собаки у меня нет, так хоть с собственной душой прогуляюсь. А ты? — Мари сонно потянулась.

— После ужина ты расспрашивала о монашеском призвании.

— Да, интересно. Все отвечают «не знаю», «так должно было случиться», «провидение». А у тебя как было?

— Очень просто. Мать читала мне Библию для детей, а я знал, что будет дальше. «Мама, — перебивал я ее, — Еву соблазнит змей, Авраам отведет Исаака на гору».

— Потрясающе.

— Я шучу. Здорово бы было, а?

— А как было на самом деле?