Метафора Отца и желание аналитика. Сексуация и ее преобразование в анализе

На этом фоне фрейдовская аналитическая перспектива вновь оказывается революционнее самых современных своих рецепций, следующих за ней лишь до определенного момента. В данном случае она требует признать, что желание в виде сформулированных Бадью интеллектуальных аксиом и следствий женской сексуации, вдохновить субъекта неспособно, или, иными словами, – демонстрация процедуры женского желания сама по себе у окружающих желания не вызывает. От этого сильнейшего для культурного самолюбия удара последователям Фрейда так и не удалось до конца оправиться, несмотря на неоднократные фрейдовские предупреждения о его тяжести и призывы от его аналитического рассмотрения тем не менее не отказываться. Соблазн наблюдаемых в другом проявлений желания всегда сопряжен с тем, что в терминах Бадью «разделяет», а не «связывает». К примеру, какой бы популярностью ни пользовались порой рисуемые специалистами картины любовного слияния мужчины и женщины, женщины и ребенка или же сцены мирного сосуществования субъекта со своей средой, никакого устойчивого теоретического и культурного значения в клинике и в производстве околоаналитической философской и литературной продукции они не имеют. Современная философская мысль, наряду с искусством и литературой культивирующая разнообразные различия, которые привносят в эффекты желания асимметрию, служат масштабной иллюстрацией этого тезиса. Продукты, порожденные стремлением к единению, согласию, слиянию, также удостаиваются некоторого признания, но на уровне желания и инспирируемой им культурной оценки всегда будут котироваться ниже – факт, от которого чрезвычайно трудно отмахнуться.

Сходная участь постигает активистские движения – например, многим обязанную анализу феминистскую философию, в определенный момент выдвинувшую компромиссную идею независимости от фаллоса и возвращения в лоно материнской досимволической слиянности. Все подобные инициативы просуществовали весьма недолго. Даже последовательная и социально успешная борьба женщин за равноправие никоим образом не пошатнула приоритета в культурном производстве того, что Бадью собственными оригинальными и внегендерными средствами определил как «мужскую позицию».

Понимая это, Бадью риторически, но с изрядной долей тревоги, спрашивает:

Идет ли речь об ограничительной концепции женского? Не сводится ли это общее место, пускай и более утонченное, к схеме господства, гласящей в общем и целом, что доступ к символическому и универсальному более непосредственен для мужчины?[46]

Если продолжать ход его мысли, сверяясь с лакановскими координатами, от которых Бадью, даже используя лакановский аппарат, то и дело отходит, то окажется, что речь идет не о классическом социальном неравноправии полов и не о характеристиках «реальных» мужчин и женщин, в том числе на уровне символического, а о различии, обязанном своим появлением процедурам сексуации. Последняя вводит асимметрию не пола, а желания как такового, поскольку описанные Бадью способы производства знания, будучи вполне равноправными в любовной ситуации, оказываются неравноправными за ее пределами. Поскольку процесс сексуации шире любовной процедуры – даже если та, по мысли Бадью, носит решающий характер, – прошивающей все прочие процессы, по выходе из любовной ситуации равноправие в отправлении желания оказывается невозможным.

Тем серьезнее следует отнестись к тезису Фрейда о неустранимом дисбалансе либидо в сексуированной вселенной, который его наследники долго считали плодом ветхого викторианского патернализма. Из-под нависшей над ним тени сексизма Фрейда уводит уже то, что его суждения касаются преимущества не столько желания мужчины как субъекта реализованной генитальности, сколько той совершенно новой формы, которую желание продолжает приобретать, подвергнувшись анализу. Привносимая желанием аналитика функция выреза вводит в структуру субъекта то, что произвести без анализа он, как с гордостью замечает Фрейд, был бы неспособен. Но если анализ позволяет субъекту пройти в области сексуации еще дальше, то лишь по причине изначальной неравновесности более ранних, доаналитических процедур, в силу своей асимметрии задающих уклон в определенную сторону.