Металлический турнир

Из нас двоих Шарлотта выглядела более здоровой, так что разведением костра и разделкой тушки зайца занялась именно она, пока я боролась с внезапно накатившей на меня дремой и приступами дрожи. Через какое-то время Шарлотта подергала меня за колено, тем самым выводя из туманного сна. Она протянула мне огромный кусок мяса, насаженный на свеже обдертую ветку, и мой рот моментально наполнился слюной. Я всегда любила заячье мясо больше, чем мясо любой другой дичи, и Шарлотта хорошо потрудилась, отлично прожарив его до косточек, так что я стрескала свою порцию за считанные минуты, хотя и старалась есть помедленнее, чтобы насладиться вкусом. После же небольшого глотка алкоголя, мне стало совсем хорошо.

— Как ты добыла его? — Дожевывая последний кусок мяса, поинтересовалась Шарлотта. — Сначала я подумала, что ты подстрелила его, но на тушке не оказалось огнестрельного ранения.

— Силки, — спокойно ответила я, держа мелкую косточку в зубах, словно зубочистку. В данный момент мне казалось, будто со мной произошло чудо. После плотного принятия пищи мой организм словно взбодрился, и я была уверена в том, что могу преодолеть ближайшие десять километров без единой остановки на перекур (естественно я сильно преувеличивала). Рана на моем боку всё еще саднила, и левая щиколотка определенно давала о себе знать, но теперь это казалось незначительными мелочами.

— Ты умеешь устанавливать силки? — Округлила глаза девушка. — Где ты этому научилась?

— Долгая история, — скривила губы в холодной ухмылке я.

Следующие полдня мы без остановки шли на север, пока не наткнулись на мелкое ореховое дерево, которое, в итоге, отрясли до гола. Набив мешок спелыми орехами лишь на четверть, мы отправились дальше, щелкая их при помощи клинка и скимитара. Я нашла себе удобную палку с раздвоенным концом, с помощью которой было гораздо легче передвигаться на хромающей ноге. К концу дня, так и не встретив ни единого источника воды, мы всерьез задумались об обезвоживании. Установив силки неподалеку от раскидистого клёна, мы по очереди забрались на его удобные ветви (сделать это при помощи Шарлотты было легче — мои швы при поднятии не рисковали растрескаться) и учредили караул. Первую половину привала за спокойствием наблюдала я, вторую — Шарлотта. Выходить планировалось с первым лучом солнца — около четырех утра — так что уже в полночь я разбудила Шарлотту, чтобы поменяться с ней местами. Отдав ей винтовку и объяснив, как пользоваться прицелом с ночным видением, я забрала у девушки её супер-ремень с сюрикенами, которым можно было удобно пристегиваться к стволу дерева. Шарлотта помогла мне пристегнуться, параллельно придерживая шкуру барса, которой она накрывалась от холода. Ночь была и вправду очень холодной, так что даже мой комбинезон из термоткани пропускал прохладу. Надев варежки, я прислонила руку к оголенному участку бока, на котором красовалась подвывающая рана, закрыла глаза и со спокойной душой заснула. Спать под прикрытием и со страховкой было куда комфортнее, нежели в одиночку и в постоянном напряжении.

Шарлотта разбудила меня ровно в четыре часа. Первое, что я увидела — падающая звезда. Закрыв глаза, я тяжело выдохнула и загадала выбраться из Ристалища живой и со всеми прилагающимися к моему туловищу конечностями. Я не раз загадывала желания на звёздах и в девяноста пяти процентах они сбывались. Возможно потому, что в основном я загадывала дичь, а Эльфрик был хорошим охотником…

Десятый день начался с пара изо рта и инея, впервые появившегося за время моего пребывания в Ристалище. Вообще, чем ближе мы приближались к северу, тем холоднее становились сутки, не смотря на то, что сейчас было всего лишь начало августа. Когда мы собирали пустые силки, Шарлотта тоже отметила заметное изменение в природе. Прежде она питалась грибами, ягодами и прочей растительностью, однажды даже чуть не отравилась бычьей травой, но с приближением к северной части Ристалища съедобных плодов становилось всё меньше, что сильно отражалось на её сжимающемся желудке. Обсудив с Шарлоттой изменения в природе, я впервые за проведенные несколько часов с союзницей осознала, как же сильно я соскучилась по нормальному, человеческому общению.

Мы тихо ступали по хрупкому инею и жевали съедобную, но слишком жесткую кору голубой березы, и я тщетно высматривала следы мелкой дичи — ни единого намека на присутствие животных, словно все они вымерли. Птицы тоже начали распеваться слишком поздно — лишь спустя час после рассвета. Создавалось впечатление, будто мы идем прямиком в осень, если не в зиму. Шарлотта не снимала с себя шкуру, я прятала руки в варежках и всё равно мы обе стучали зубами. Благо холод отлично отвлекал нас от голода, однако уже к полудню, когда остававшиеся у нас орехи были съедены, мы глядели друг на друга с надеждой на то, что кто-то из нас заметит хоть что-нибудь съедобное, но ничего подобного с нами так и не произошло.