Метаморфозы рассердились

Это было так внезапно, что Ынбёль даже замерла. Девочка — Уинтер, бесспорно, — ни капли не удивилась её замешательству. Спрыгнула на кафель, отбросила с плеч кудрявые волосы, скрестила руки и стала выжидающе смотреть. Неприятно. Отталкивающе. С вызовом. Она тянула за нити и будто потрошила марионетку — от этого взгляда, в конце концов, можно было повеситься.

— Прости, — произнесла Ынбёль не своим голосом единственное, что пришло в голову от такой пытки.

— Я думала, мы больше не видимся.

В облике Уинтер было что-то неприступное и королевское. Благородное, но ужасно неблагодарное.

Ынбёль с трудом вспомнила, почему здесь. Вспомнила, что не ради себя.

— Зря, — выдохнула Уинтер и заливисто рассмеялась. До безумия красиво. — Ничего не изменилось.

Эта фраза была и в её сообщениях, но смысл Ынбёль не поняла.

— Я знаю, — Ынбёль импровизировала из последних сил. Коленки тряслись. — Просто хотел тебя увидеть

— Это я уже поняла. Тебя никто не заметил?

— Нет, — Ынбёль очень на это надеялась.

— Тогда можешь меня поцеловать. Только давай без этого твоего девчачьего блеска. Фредди заметил в прошлый раз, я еле его успокоила.

Ынбёль вспыхнула и потухла. Целовать девочку не хотелось вдвойне: потому что она не была Эллиотом, и потому что явно была какой-то сукой.

Это Уинтер стоило оказаться сейчас в багажнике — так Ынбёль решила. Но у метаморфоз были другие планы.

— Это будет последний раз, Уинтер, — сказала Ынбёль.

Та посмотрел на неё недоумëнно. Наверно ждала другого обращения, но откуда Ынбёль знала, как к ней обращаться? Уинтер и Уинтер. Была причина, почему Бао записал её именно так. Жаль, уже никогда о ней не узнать.

— Конечно.

Ынбёль теперь владела аж двумя техниками поцелуя, но Уинтер точно не заслужила орехового тепла Эллиота. Поэтому она достала горячую ярость Перси. Обнажила и разожгла чужой рот. Уинтер не сопротивлялась, наоборот — полезла руками под кардиган.

Ынбёль отшатнулась от неё.

— Это всё, — сказала она голосом Бао Мина. — Я больше тебе не напишу.

— Разумеется.

Уинтер сделала строгое лицо, но взгляд остался насмешливо-надменным. Будь здесь Перси, уже бы наверняка подпалил её кудрявые патлы, а Лекси заставила бы видеть сотню тысяч маленьких страшных паучков, забирающихся ей под ногти и в нос. Ох, Ынбёль бы любовалась её ужасом, потому что только ужаса эта девушка и заслуживала.

— Я серьёзно.

— Как и во все предыдущие разы.

Захотелось сказать что-то очень неприятное. Что-то тяжёлое и смертоносное, как нож, которым приложили Бао, но Ынбёль смогла сказать только:

— Да пошла ты.

— Пошла бы, да некуда, — невесело усмехнулась та в ответ. — Вокруг одни чужие глаза и уши.

— Так ты боишься своего парня или чужих глаз?

— Я ничего не боюсь.

— Только пусть никто не узнает, что ты якшаешься с чужаком. С таким мерзким узкоглазым чудилой, как я.

— Таких, как ты, больше нет, — ответила Уинтер как-то с надрывом. Жалости Ынбёль не испытала, зато подумала, что она точно знает «таких» — они были еще чуднее, чем Бао. Бао с ними как раз и уехал.

— Прощай, Уинтер. Не вспоминай меня и люби своего парня по-настоящему.

И Ынбёль убежала.

Уинтер жалко не было. Бао Мина, который лежал с проломом в голове и не получил последнего поцелуя, — самую малость, но грустить по нему уже не было никакого смысла. Близилась полночь. Жалость бы ему уже не помогла.

Интересно, Бао сильно любил эту девушку? Как Ынбёль Эллиота или все же не так серьёзно? Как начались их тайные встречи? Почему он пошёл на это? Насколько опасен этот Фредди и, быть может, всё же был шанс увести у него Уинтер?

Ынбёль на ходу посмотрела на отражение в витрине. Эх, Бао. Возможно, он и сам хотел бы с кем-то об этом поговорить, но вряд ли нашёл такого человека. Им вполне могла стать Ынбёль. Они бы запросто поладили, сколотили свою маленькую азиатскую банду, ругались бы на окружающих жуткими корейскими словечками и гнусно хихикали. Ынбёль бы помогла ему забыть эту мерзкую Уинтер и найти кого-то получше.

Но вышло как вышло. Теперь Ынбёль могла об этом лишь фантазировать, представляя, что смотрит в глаза Бао, а не в свои собственные.

Домой к Бао Мину она шла вся на нервах. Получится ли провести его родную мать? Нужно ли вообще с ней говорить? А можно иначе?..

Но мать встречала её прямо у порога. Улыбнулась, откатывая своë кресло и давая сыну войти.

— Ты разве в этом уходил? — удивилась она. — Холодно же.

— Как раз зашёл за курткой. Съезжу кое-куда.

— Надолго?

— Как пойдёт.

— С кем?

— С одним другом.

— Над тобой опять издеваются? — спросила — как ударила. Ынбёль почувствовала вину.

— Нет, мама. Всё хорошо, — эту ложь она умела произносить мастерски. — Просто мне надо отдохнуть.

— Может, хоть поешь?

Мама Ынбёль готовила с переменным успехом, качеством и желанием. Они не голодали (почти никогда), но досыта Ынбёль раньше ела редко. Ещё одно преимущество переезда к ведьмам.

Отказать она не смогла. Весь ужин давилась слезами — до того было вкусно и хорошо. Мама что-то спрашивала и рассказывала. Нежно касалась руки и заправляла длинную чёлку за ухо, когда та грозилась упасть в тарелку.

Хотелось убежать. А ещё остаться тут навсегда.