Метаморфозы (СИ)

- Послушай, постарайся пораньше уйти с ужина. Есть у нас шайка из знатнейших молодых людей, которая нарушает общественное спокойствие; то и дело посреди улицы находят трупы убитых, а войска наместника - далеко и не могут очистить город от такой заразы. Судьба наделила тебя своими дарами, а как с человеком дорожным, церемониться с тобой не станут, как раз и попадёшь в ловушку.

- Отбрось тревогу, ведь, кроме того что наши утехи мне дороже чужих ужинов, я и этот твой страх успокою, вернувшись пораньше. Да я и пойду не без провожатых. Опоясавшись мечом, понесу залог своей безопасности.

Приготовившись, таким образом, отправляюсь на ужин.

Здесь застаю множество приглашённых - цвет города. Столы блестят туей и слоновой костью, ложа покрыты золотыми тканями, большие чаши, разнообразные в своей красоте, но все драгоценные. Здесь стекло, искусно гранённое, там хрусталь, в одном месте серебро, в другом золото и янтарь, дивно выдолбленный, и драгоценные камни, приспособленные для питья, и даже то, чего быть не может, - всё здесь было. Разрезальщики, роскошно одетые, подносят полные до краёв блюда, завитые мальчики в красивых туниках подают старые вина в бокалах, украшенных самоцветами. Вот уже принесли светильники, беседа оживилась, уже и смех раздаётся, и вольные словечки, и шутки.

Тут обращается ко мне Биррена:

- Хорошо ли живётся тебе в наших местах? Насколько я знаю, своими храмами, банями и другими постройками мы далеко превосходим все города. К тому же у нас нет недостатка ни в чём. Кто бы ни приехал к нам, праздный ли человек или деловой, всякий найдёт, что ему - нужно, не хуже, чем в Риме. Скромный же гость обретёт сельский покой, все удовольствия и удобства провинции нашли себе у нас место.

На это я сказал:

-  Ты говоришь правильно. Ни в какой другой стране я не чувствовал себя так, как здесь. Но я опасаюсь козней магической науки, которых невозможно избежать. Говорят, что даже в могилах покойники не могут оставаться неприкосновенными, и из костров, из склепов добываются остатки и клочки трупов на гибель живущим. И чародейки в минуты погребальных обрядов успевают предвосхитить новые похороны.

Вступил в разговор кто-то из присутствующих:

- Да тут и живым людям спуска не дают. Есть у нас человек, с которым случилась подобная история, - так ему лицо изуродовали, что и не узнать.

Тут общество разразилось хохотом, причём взоры всех обратились к гостю, возлежавшему в углу. Когда тот, смущённый вниманием окружающих, хотел, проворчав что-то, подняться, Биррена сказала ему:

- Ну, полно, Телефрон, останься и, будь любезен, расскажи ещё раз свою историю, чтобы и мой сынок, Луций, мог насладиться прелестью твоей речи!

А он в ответ:

- Ты-то, госпожа, как всегда, проявляешь свою доброту. Но есть некоторые люди, наглость которых невозможно переносить!

Так он был возмущён. Но настойчивость Биррены, которая, заклиная его своей жизнью, заставляла рассказывать против воли, достигла своей цели.

Тогда, образовав из покрывал возвышение, приподнявшись на ложе и опершись на локоть, Телефрон простирает правую руку и, пригнув мизинец и безымянный палец, два других, вытянув вперёд, а большой опустив, начинает:

- Будучи ещё несовершеннолетним, я отправился из Милета на Олимпийские игры, и так как мне хотелось побывать и в этой части провинции, в ваших краях, то, проехав через всю Фракию, я прибыл в Лариссу. Мои дорожные средства истощились, и я бродил по городу, стараясь придумать, как бы помочь своей бедности. Вдруг вижу посреди площади высокого старика. Он стоял на камне и предлагал тем, кто желал бы наняться караульщиком к покойникам, условиться с ним о цене. Тогда я обращаюсь к прохожему и спрашиваю:

- Что я слышу? Разве здесь покойники имеют обыкновение убегать?

- Помолчи, - сказал тот, - ты ещё - слишком молод и человек - приезжий и плохо себе представляешь, что находишься в Фессалии, где колдуньи нередко отгрызают у покойников части лица - это им для магических действий нужно.

- А в чём состоит обязанность могильного караульщика?

- Всю ночь нужно бодрствовать и открытыми, не знающими сна глазами смотреть на труп, не отвращая взора и даже на мгновение не отворачиваясь. Ведь эти оборотни, приняв вид животного, стараются проникнуть, так что глаза Солнца могут обмануться. То они обращаются в птиц, то в собак, то в мышей, иногда даже в мух. Тут от чар на караульщиков нападает сон. Никто не может даже перечислить, к каким уловкам прибегают эти женщины ради своей похоти. И за эту работу полагается плата не больше, чем в четыре, шесть золотых. Да, вот ещё, чуть не забыл! В случае если наутро тело будет сдано не в целости, всё, что пропадёт, караульщик обязан возместить, отрезав от собственного лица.

Узнав всё это, я, подойдя к глашатаю, говорю:

- Полно кричать! Вот тебе - и караульщик, посмотрим, что - за цена. 

- Тысяча нуммов тебе полагается. Но послушай, малый, постарайся - это тело сына одного из важнейших граждан, от гарпий труп на совесть береги!

- Ты мне толкуешь глупости и пустяки. Перед тобой человек, которого сон не берёт, более бдительный, чем Линцей или Аргус.