Метанойя

— И хотелось бы, может, похвастаться, но чего уж там, столько лет прошло! Честно говоря, я думаю, что она меня никогда не любила. Скажу больше: я даже не уверен, способна ли она вообще хоть кого-то любить.

— Вот как?

— Понимаете, когда ее привезли к нам в 47 году…

— Извините, — перебила Норикова, — точно в 47-м? Не раньше?

— Сто процентов! Это было в сентябре 1947 года, как раз мы в 9 класс пошли. Ее в наш класс и определили, — Шульгин усмехнулся. — Собственно, у нас и был всего один 9 класс на весь немаленький школьный детдом. Вы понимаете, детдомовских чаще всего после семилетки куда-нибудь в ремеслуху отправляли. В 8-й класс тогда только самых лучших — отличников, общественников оставляли. А ее из какого-то другого детдома перевели, я сейчас уже не помню, говорила она откуда или нет. Она там, вроде как 8 классов закончила, и тот школьный детдом перевели на семилетнее образование. А тех, кто успел закончить 8 или 9 классов, или выгоняли вообще, давая комнату, или, меньшинство, которым повезло — в те детдома, где еще оставалось десятилетнее обучение. Мало было тогда таких детдомов, в которых среднее образование давали. Семь классов закончил и — вперед, в ремесленное училище, а если хочешь учиться дальше — в вечернюю школу. Мне тогда повезло, ну и Варваре тоже, мы успели закончить десятилетку. Наш выпуск был последним, на следующий год и наш детдом на семилетнее образование перевели. Послевоенной стране нужны были квалифицированные рабочие.

Майор Норикова слушала внимательно, не перебивая, в нужных местах поддакивая и качая головой, тем самым незаметно направляя разговор в нужное ей русло. А Шульгин, словно мысленно перенесся в те далекие годы, продолжал говорить, такое впечатление, уже больше для себя самого:

— Так вот, о чем это я? А! Когда ее привезли к нам в 47 году, то я далеко не сразу в нее влюбился. Это точно не была, как говорят, любовь с первого взгляда. Сначала я и внимания особого на нее не обратил, — усмехнулся он. — Да и она поначалу словно не замечала меня. А потом вдруг в какой-то момент улыбаться стала, глазки мне строить… ну, я и сомлел. Девка-то она была красивая. Начались свидания, поцелуи под лестницей и всякая прочая романтика.

Он помолчал и вдруг, жестко взглянув прямо в глаза Нориковой и не отводя взгляда, спросил:

— А зачем она вам? Что она сделала?

Наталья выдала заготовку:

— Мы ее ни в чем не обвиняем. Пока. Просто ее личность возникла в связи с расследованием одного очень важного дела, касающегося безопасности государства. Вот мне и поручили узнать о ней, все, что возможно.

В принципе, она сказала чистую правду, лишь умолчав о деталях.

— Безопасность государства говорите? — вновь затянулся сигаретой Петр Петрович. — А что, это как раз по ней, девка была ушлая и с большими планами. Вот только планы эти, такое впечатление, все чаще на уголовщину скатывались.

— Расскажете? — спросила Наталья.

— Что уж там, расскажу, дело прошлое. А коли КГБ из Москвы интересуется, значит, и обязан как гражданин. Так ведь?

— Так, — кивнула Норикова.

— Ну, тогда слушайте.

* * *

Петька Шульгин попал в детдом во время войны, привезли из блокадного Ленинграда. Отец еще в первые дни войны погиб, мама и все остальные родственники умерли от голода. Успел поскитаться по блатным притонам с беспризорниками и хлебнуть горя. Поэтому, в первые месяцы на новом месте, он напоминал волчонка — лез в драку по поводу и без повода, никого и ничего не боясь, буквально зубами вгрызаясь в соперника, кем бы он ни был. Словно вообще никакого страха не ведал, как бешеный становился. Не видел он тогда смысла жить, а потому смерти не боялся. Но зато таких отчаянных, каким он тогда был, боятся другие. Так и стал Петька среди детдомовских человеком уважаемым, которого даже старшие воспитанники задирать не решались. А уж для сверстников и младших он вообще был непререкаемым авторитетом.

И все в его жизни было относительно неплохо до тех пор, пока в детдоме не появилась Варвара Изюмова. Увидев ее в первый раз, Петка не обратил на нее особого внимания. Девчонками он, конечно, в том возрасте уже интересовался, но без фанатизма, и настоящее мужское братство ценил несравнимо выше.

Но Варвара была девочкой очень умной и хитрой. Быстро разобравшись в местной иерархии, она сделала ставку, конечно, на него. В то время он уже был негласным лидером всего детдома. А уж если она ставила перед собой какую цель, то добивалась ее любыми средствами. Об этом Петька тогда еще, конечно не знал. Но вскоре ему пришлось в этом убедиться на собственной, так сказать, шкуре.