Метель

А вы хорошие папиросы стали курить, Лопотухин!

ЛОПОТУХИН топчет рассыпанные папиросы, путаясь в сбившейся на пол постели. Потом сидит, еле переводя дыхание: ему душно.

ЛОПОТУХИН. Лютый, лютый… Ты там всех царей и визирей ихних под нози, под нози, в валеный сапог… да еще ремешком сверху затянешь. Любого зверя перекусишь пополам. А сейчас и ты у меня воспляшешь.

Молчание.

Там, внизу, Порфирий стоит и в окна к тебе смотрит. Ты его перекуси, попробуй! (И с удовольствием откинувшись на спину, наблюдает за паническим испугом Степана.) Это ты его заграницу спровадил… на жену его польстился. Ты его как квартирьера туда послал. Ты все наперед, сквозь нас, сквозь нашу муку видел. Погоди, он тебе по счету заплатит. Что, прожгло?

СТЕПАН(почти суеверно). Бросьте, Лопотухин…

ЛОПОТУХИН. Выгляни!

СТЕПАН бежит к окну, возвращается, роется в столе и, не решаясь на что-то, задвигает ящик.

СТЕПАН. Холод, холод, Степан. Выдай его сразу!.. Нет… сперва деньги. (Он трясет за плечо Лопотухина.) Никон Васильевич, уходите, завтра поговорим. Лопотухин!

Ему в ответ следует тоненькая струйка храпа. СТЕПАН распахивает рамы окна. Холод шевелит занавеску. Снег летит густо, и синие шапки мерцают на крышах. СТЕПАН машет рукой в окне.

Порфирий, входи… я отопру тебе, Порфирий!

Он выбегает. В прихожей загорается свет. Ярко освещенная дверь остается открытой. И тогда приходят ВАЛЬКА и ЗОЯ.

ВАЛЬКА(Зое). Встань в дверях, чтоб никто не вошел.

ЗОЯ становится у двери в столовую.

Я сейчас его уведу.

23

ВАЛЬКА(тормоша отца). Папка, как тебе не стыдно. Пойдем домой, вставай, папка!

ЗОЯ. Торопись, Валька… Кто-то идет.

С поднятым воротником, отряхивая снег с плеч, возвращается СТЕПАН.

СТЕПАН(в прихожую). Входи, Порфирий… Все спят, ты не бойся! (Слышно, как Порфирий вытирает ноги. На двери появляется его высокая худая тень.) Стой… кто же ты теперь?… жизнь или смерть моя, Порфирий?

ЗОЯ. Кого вы привели, Степан Петрович?

СТЕПАН(обернувшись на шорох). Кто тут?

ВАЛЬКА. Это я. Я так боялась, что он опять деньги кляньчить начнет. Поднимайся скорее, несчастный, папка!

Свет в прихожей гаснет. Тень Порфирия исчезает. Хлопает входная дверь.

Занавес

Третье действие

Темная, смежная с зоиной, комната. Две непохожие одна на другую половины. В правой — стол под бархатной скатертью, бронзовая лампа, громоздкие безделушки из жизни, которая грезится Степану Сыроварову. А люди приспособились жить в левой, где стол под клеенкой попроще, стеклянный шкафчик с посудой и над стайкой неразборчивых семейных фотографий — два больших фотографических портрета, черноглазой женщины и стриженого в скобку сурового мужчины. Прямо — дверь в прихожую; как ее ни закрывай, она все равно отворится вовнутрь комнаты. Вторая половина дня; то ворвется январское солнце, то снова сумерки. У горящей печки — охапка дров. ЗИНОЧКА подбирает тряпкой натекшую с них лужицу. На пороге вырастает ЛИЗАВЕТА в дубленом, с наставленными рукавами, полушубке. Позади нее — САРПИОН в крытой черным сукном, негнущейся шубе.

1

ЛИЗАВЕТА. Ополоумели! Все двери настежь, бери что хошь.

ЗИНОЧКА. Ш-ш, не гуди, больные у нас!

ЛИЗАВЕТА. Ой, никак с Марфой?