Метка магии

– Добрый вечер, Матильда. Удостоила нас своим присутствием? Разве мы не счастливчики, – пробормотала она, проходя мимо Матильды и открывая холодильник.

– Мне нужно приглашение?

– Нет, если только я не родила вампира, – сказала Лотти, присев на корточки, чтобы повозиться с Нимбусом, – и иногда мы действительно задаемся этим вопросом, не так ли, Нимбус?

Если кошки могли смеяться, Нимбус посмеялся бы, затем поднял хвост и пошел бы искать что-то, что не принадлежало ему, чтобы сесть и покрыть шерстью.

– Как скажешь, – произнесла Матильда, глядя маме в затылок. – Итак, у тебя был хороший день?

Плечи матери поникли, и она повернулась лицом к Матильде.

– Что случилось на этот раз? Полиция снова была здесь?

– Нет, ты слишком быстро сменила тему, мама. Я просто спрашиваю о твоем дне.

– Чего ты никогда не делаешь.

– Так, может быть, я прилагаю усилия, – заявила Матильда.

Лотти посмотрела на Нанну Мэй, которая пожала плечами и вернулась к кастрюле.

– Отлично. Мой день прошел прекрасно. Спасибо, что спросила, Тилли.

– Где ты была все это время?

Мать Матильды взяла чайник, наполнила его водой, затем поставила на плиту, все это время не отрывая взгляда от своих рук.

– Там и сям, – бросила она через плечо, включив газ, затем зажгла спичку и сунула ее под чайник.

– Там и сям это где?

– Просто в городе, покупала кое-что, выполняла несколько поручений.

– В городе? Ты имеешь в виду Грейв-Уик? – спросила Матильда.

– Да. Грейв-Уик, – подтвердила Лотти, сосредоточив все свое внимание на чайнике. – А ты чем сегодня занималась?

– Виделась с другом, – ответила Матильда.

Ее мать повернулась и прислонилась к кухонной столешнице, улыбка растянулась на ее лице, как маска.

– С настоящим другом или с одним из твоих друзей, который не знает, почему ты вдруг стала такой интересной? – Табурет, на котором сидела Нанна Мэй, заскрипел вместе с коленями бабули, когда она приподнялась и нахмурилась, глядя на Лотти, чья улыбка дрогнула. – Я рада, что у тебя есть друг, Матильда.

– Я тоже. Понятия не имею, почему мне так трудно налаживать отношения с людьми нормальным способом. У меня есть такой хороший образец для подражания.

Ее мать резко вздохнула и ткнула в Матильду идеальным ногтем.

– Что, черт возьми, это должно означать? Это из-за твоего вступления в ковен? Ты можешь игнорировать меня сколько угодно, но есть магия, к которой ты можешь получить доступ только при поддержке ковена. Если ты хочешь призвать духов своих предков или…

– Не все сводится к вступлению в ковен, мама, – заявила Матильда, вставая. – Зачем мне вообще понадобится вызывать кучу мертвых ведьм? Я могу получить доступ к любой магии, какой захочу, и никакие ваши правила меня не сдерживают, и мне не нужна ничья помощь, чтобы сделать это. Когда ты уже это поймешь?

– Но, Матильда, когда ведьме исполняется семнадцать…

Матильда прижала пальцы к вискам:

– Ты можешь повторять это столько раз, сколько захочешь, но твои слова не заставят меня передумать. Твой ковен разрушил эту семью, он прогнал папу, и я никогда не буду частью чего-то настолько разрушительного и эгоистичного.

Лотти вздрогнула, как будто Матильда дала ей пощечину, затем скрестила руки на груди.

– Сколько бы ты ни думала, что тебе известна правда о твоем отце, ты заблуждаешься. Я бы не смогла вырастить тебя, если бы не мой ковен.

– И ты проделала такую хорошую работу, – сказала Матильда, поднимаясь и отодвигая стул.

Она проигнорировала сочувственно протянутую руку бабушки и прошла через кухонную дверь в сгущающиеся сумерки.

– Мы сильнее как коллектив, Матильда, – крикнула Лотти через заднюю дверь. – Я знаю, ты думаешь, что заклинание сокрытия – единственная магия, которая тебе нужна, но однажды этот негатив обернется против тебя…

Голос Лотти затих, когда Матильда взяла фонарь, и Виктор присоединился к ней, позволяя карканью и трепетанию животных, наслаждавшихся ночной тишиной, заглушить голос ее матери.

Запахи теплого яблочного пирога и горячего шоколада щекотали ноздри Матильды, дополняя запах горящих лесных орехов и маскируя прогорклый запах свечи. Нанна Мэй тащилась по тропинке к оранжерее с дымящейся кружкой в одной руке и корзинкой с маленькой ручкой в другой. Матильда оторвала взгляд от отдельно стоящего терракотового камина, пламя которого согревало ее, когда она сидела на скамейке возле своей комнаты, а Виктор лежал у ее ног.

– Ты всегда знаешь, когда я голодна, Нанна Мэй, – сказала Матильда, забирая у бабушки теплую кружку и корзинку и опуская их на скамейку рядом с собой.

Нанна Мэй посмотрела на камин и сморщила нос, затем посмотрела на чернильное небо и покачала головой.

– Дождь? – спросила Матильда, вглядываясь в небо так же, как это делала ее бабушка. – Я не чувствую, что он приближается.

Нанна Мэй пожала плечами и отвернулась, показывая на пирог жестом «ешь-пока-не-остыло», как она часто делала, когда приносила внучке еду.

– Я так и сделаю, – подтвердила Матильда, приподнимая салфетку, чтобы взглянуть на кусочек яблочного пирога в корзинке. – Он определенно не пролежит здесь долго. Спасибо.