Метод Нострадамуса

— Ну, не дуйся, не дуйся! Ты же военный человек, офицер! Должен понимать, что я не ради собственного удовольствия тебя тут мариную. Утечка секретной информации — дело нешуточное. Успеешь ты еще на речку…

— Да уж, речка речкой, а утечка — утечкой, — проворчал Ефим Моисеевич, опускаясь в кресло, которое ему предупредительно уступил Сиверов. — Что это вы тут читаете, юноша? А, это… Ну, и как вам? Поразительная тупость, верно?

— О чем это вы? — утираясь влажным носовым платком, поинтересовался Иван Яковлевич.

Ему объяснили, о чем, а в конце объяснения Ефим Моисеевич довольно ядовито поинтересовался: неужели он этого не читал?

— Не читал, — воинственно объявил Корнев, — и читать не собираюсь. Делать мне больше нечего. Инопланетяне какие-то… Я в этих ваших инопланетян, если хотите знать, не верю.

— А факты? — спросил старик.

— Да какие там факты! Перепились поголовно, устроили пальбу, а когда настало время объясняться, с похмелья выдумали какой-то НЛО… Вот уж, действительно, тупость!

Глеб уже успел прочитать пару протоколов свидетельских показаний участников обсуждаемого инцидента, и у него, откровенно говоря, сложилось обо всем этом примерно такое же впечатление. Из чего следовало, между прочим, что Иван Яковлевич протоколов этих, может, и не читал, но что там написано, знал наверняка. Может, он сам их и писал. Впрочем, это вряд ли: все-таки больше сорока лет прошло. Вот Ефим Моисеевич, тот мог, но у него совсем другая специальность…

— Давайте ближе к делу, господа, — сказал Иван Яковлевич.

— К делу так к делу, — недовольно проворчал старик, закрыл папку и сердито оттолкнул ее от себя. — Хотя мне лично все это активно не нравится. Я вам уже говорил…

— А я слышал, — не дал ему закончить генерал. — И в ответ могу только еще раз повторить: это приказ, а приказы не обсуждаются. И потом, что ты можешь возразить по существу? После этого налета местоположение хранилища превратилось в секрет этого… как его… ну, который в шинели.

— Полишинеля, — автоматически подсказал Глеб, хотя и был уверен, что господин генерал попросту валяет дурака, зачем-то притворяясь, что забыл это имя. На ум Сиверову опять пришел полковой особист, капитан Петров: шуточка была как раз в его духе.

— Товарищ шутит, — без необходимости просветил его Ефим Моисеевич, брюзгливо кривя рот. — Товарищ научился у своих подопечных ваньку на допросах валять, а теперь оттачивает этот навык на нас с вами. Делает вид, что получил большие звезды на плечи только за выдающиеся достижения в деле чистки сортиров…

— Ну, хватит уже! — оборвал эту язвительную тираду Иван Яковлевич, и Глеб с удивлением отметил про себя, что он основательно задет. Вон, даже загривок побагровел… — Вопрос о передислокации решен окончательно, и обсуждать тут нечего. Не понимаю, Фима, чем ты недоволен? Это же проявление заботы о сохранности твоих драгоценных бумажек!

— Да уж, сохранность, — с горечью произнес старик. — Какая уж тут сохранность!.. Два переезда равняются одному пожару — для вас это что, новость?

— А тебя никто не заставляет переезжать дважды, — тут же парировал Корнев. — И потом, тебе там должно понравиться. Во-первых, это, считай, самый центр Москвы — и дом под боком, и, опять же, бумажки эти не придется за тридевять земель под охраной таскать. Сам видишь, какие чудеса по дороге-то творятся… И вообще, там уютно. Все-таки бывшее правительственное бомбоубежище. Ковры, зеркала, перины пуховые… паркет, елки-палки! И собственная ветка метро. Ну, чем плохо?

Ефим Моисеевич в ответ только досадливо, совсем по-стариковски, крякнул и безнадежно отмахнулся узловатой ладонью — дескать, делайте, что хотите.

— Туда, брат, никакой спецназ не прорвется, — продолжал Иван Яковлевич. — А уж о том, насколько повысится уровень секретности, я даже и не говорю. А то, понимаешь, торчим тут, прямо напротив вокзала, как бельмо на глазу. Новый глава здешней администрации — вот же баран, прости ты меня, господи! — говорят, уже начал интересоваться: а что это за объект такой, куда местной исполнительной власти вход воспрещен? Что это за котельная такая, что из трубы даже летом дым идет? Что за грузовики туда приезжают, что привозят? А за ним и губернатор: в самом деле, что за дела?

— Ну, так и шлепнули бы обоих, — проворчал Ефим Моисеевич.

— Ты мне это прекрати! — возмутился генерал. — Я тебе кто — террорист? Бомбист-народник? Эсер я тебе, что ли, какой-нибудь, чтоб губернаторов за здорово живешь шлепать? Тоже мне, повод для политического убийства: Фиме Фишману лень свою старую задницу от насиженного кресла оторвать! Словом, готовьтесь к переезду. Грузовики придут послезавтра в полночь, и к этому времени у вас все должно быть готово. И имей в виду, Ефим Моисеевич: все твои сокровища в грузовики не поместятся. Отбери только самое важное — то, что еще можно использовать. А остальное, не жалея, в печку.

— Вот, — с тихой яростью проговорил старик, — вот об этом я и толкую. В печку! На кой дьявол, в таком случае, я тут столько лет просидел? Чтобы все в печку отправить?