Метод Нострадамуса

И Альберт Витальевич, как ни странно, ни в чем не сомневался. Вопреки здравому смыслу он продолжал верить своему собеседнику. Правда, сейчас, в маске, бронежилете и с автоматом в руках, он все равно чувствовал себя так, словно спит и видит какой-то дурацкий, бессвязный сон. Хотя автомат — это, наверное, неплохо. Это дополнительный козырь в любых переговорах. Пожалуй, в любом случае надо будет как-нибудь улучить момент и спустить курок. А еще лучше — ножом, по-тихому. А то ведь еще неизвестно, есть ли в этом автомате патроны. То ли дело ножиком пырнуть! Прямо в момент передачи папки из рук в руки, как было обещано. Тык — и нет свидетеля, и никто ничего не знает, не видел и не слышал…

Грузовик замедлил ход и остановился. Протяжно заныл клаксон, где-то впереди залязгало железо — видимо, там открывали ворота. Сквозь щель между боковой стенкой и задним пологом тента Альберт Витальевич видел кусочек ярко освещенной стены и угол окна. Видимо, это и был железнодорожный вокзал, на площади перед которым должна была дожидаться Лера с автомобилем. Ему захотелось подойти к заднему борту и, отодвинув полог, найти глазами этот автомобиль, а еще лучше — помахать Лере рукой: вот он я, у меня все в порядке! Но ничего этого делать он, разумеется, не стал.

Грузовик зарычал движком, дернулся и с натугой пополз вперед. В щели на мгновение показалось освещенное окошко караульной будки, потом по глазам стремительно и больно, как скальпелем, полоснул ослепительно яркий свет какого-то прожектора; машина закачалась, как лодка на мертвой зыби, переваливаясь с ухаба на ухаб, немного поерзала взад-вперед, сердито подвывая двигателем и хрустя шестернями коробки передач, а потом, наконец, замерла.

Двое в масках, что сидели сзади, синхронным движением забросили на крышу брезентовый полог и, перегнувшись через борт, ослабили запоры. Борт с лязгом упал вниз; послышалась короткая команда, и люди горохом посыпались из кузова на землю, сразу же выстраиваясь в шеренгу.

Альберту Витальевичу удалось довольно сносно и даже молодцевато проделать эту операцию. Кося глазом на соседей, он занял место в строю и вытянулся в такой же позе, как все, немного при этом замешкавшись, потому что, в отличие от всех, понятия не имел, какой эта поза должна быть. Из темноты проступали очертания какого-то бросового, заросшего бурьяном хлама, лучи фар и прожекторов освещали бугристую, замусоренную, поросшую травой землю и тускло отражались в закопченных окнах какого-то громоздкого, обшарпанного здания, более всего напоминавшего котельную. В темном ночном небе отчетливо чувствовался смрад горелой бумаги.

— Откуда столько дыма? — негромко поинтересовался кто-то справа от Альберта Витальевича.

— Разговорчики! — послышался резкий, но тоже негромкий окрик из темноты. — Рассредоточиться, приступить к выполнению задачи. Задачу знаете, задача простая: хватай побольше, кидай подальше и отдыхай, пока летит. Вперед, бойцы!

Ворота котельной распахнулись с ржавым скрипом, и пятнистые фигуры одна за другой устремились в разбавленный жидким светом слабых ламп в закопченных плафонах полумрак. Краем глаза Альберт Витальевич замечал какие-то черные, жирно лоснящиеся выступы, вентили, трубы, заслонки; в полутьме поблескивали круглые стекла всяких там манометров и прочей теплоэнергетической требухи. Воняло углем, мазутом и машинным маслом, но запах горелой бумаги был самым сильным, решительно забивая весь букет ароматов. Потом под ногами загремело решетчатое железо, сквозь которое снизу просвечивали слабые огни редких ламп, и Жуковицкий вместе со всеми начал быстро спускаться по лестнице с дырчатыми железными ступенями, уходившей, казалось, чуть ли не к самому центру Земли.

Когда этот бесконечный спуск все-таки закончился, они очутились в тесноватом, грязном помещении, которое почти целиком занимала чудовищная печь с литыми чугунными дверцами, такими огромными, что через них, казалось, можно было проехать на небольшом автомобиле. Эти дверцы были плотно закрыты, но запах горелой бумаги тут был таким густым, что у Жуковицкого защипало глаза. Подняв их к потолку, он увидел, что забранная железной решеткой лампа окружена тусклым туманным ореолом. Но это, конечно же, был не туман, а самый обыкновенный дым.

— Да что за черт?! — сказал кто-то. — Какая сволочь так накурила?

Шутку встретили сдержанными смешками. Две фигуры в пятнистых комбинезонах приблизились к широким железным воротам в бетонной стене и, взявшись за створки, одновременно их распахнули.

Из открывшегося квадратного проема густыми сероватыми клубами лениво повалил дым. Его было просто невообразимо много; потом по ногам потянуло тугим сквозняком, дым колыхнулся, чуточку поредел, и в его гуще заплясали розовато-оранжевые туманные вспышки. Получив новую порцию кислорода, огонь окреп, загудел, и из дверного проема, как из пушечного жерла, вдруг выбросило огромный язык пламени.

Глава 21