Метод Нострадамуса

Если принять за рабочую версию то, что именно генерал Корнев был инициатором продажи бумаг Нострадамуса и Бюргермайера депутату Жуковицкому, картинка получалась простая, ясная и непротиворечивая. После того, как Глеб вернул украденные документы в хранилище, его заперли здесь от греха подальше, чтобы он не имел свободы действий. Несомненно, Иван Яковлевич следил за всеми передвижениями Слепого в то время, как он искал документы.

Когда обнаружилось, что из папки с наследием Нострадамуса изъята самая главная часть, Корнев, несомненно, догадался, чьих рук это дело. Да тут и гадать было нечего, поскольку, подменяя описание открытого Нострадамусом метода вычислений собственным шифрованным посланием, Глеб постарался составить его так, чтобы даже дурак понял: Юрген тут ни при чем, он не обманщик, а жертва обмана.

Итак, для Корнева было очевидно, что пропавшая глава с описанием легендарного метода Нострадамуса украдена Сиверовым. Можно было не сомневаться, что господин генерал постарался с наивозможнейшей тщательностью проверить все места, в которые Глеб заходил хотя бы на две минуты, пока готовил свой визит на квартиру Юргена. Бумаг он там, конечно, не нашел и сделал из этого вполне логичный (и, кстати, правильный) вывод, что Библиотекарь, голова еловая, держит бумаги при себе и что сейчас они находятся где-то в хранилище. Это был слишком ценный товар, чтобы оставлять его без присмотра даже на короткое время, и в этом мнения генерала Корнева и Глеба Сиверова целиком и полностью совпадали.

И вот, убедившись, что все нужные ему документы находятся в хранилище, Корнев организовал этот переезд. На самом ли деле где-то в подземных лабиринтах Москвы для тайного архива было подготовлено комфортабельное правительственное бомбоубежище, оставалось неизвестным. Да это в данном случае и не имело значения; важно было то, что старое хранилище прекращало свое существование раз и навсегда. А значит, у Глеба было всего два пути: либо извлечь бумаги стоимостью в пятьдесят миллионов долларов из тайника и попытаться тайно вывезти их, либо смириться с тем, что они навсегда останутся похороненными в многометровой толще железобетонного монолита. Разумеется, Корнев рассчитывал, что Сиверов выберет именно первый вариант; на его месте так поступил бы любой здравомыслящий человек.

Честно говоря, Глеб пока и сам не знал, здравомыслящий он или нет. Где-то уже стояли под погрузкой, заполняя гигантские емкости, тяжелые самоходные бетономешалки, а он все еще не решил, как ему поступить с документами. Убрать его попытаются в любом случае, с документами или без. Так, может, будет лучше, если его смерть не принесет господину генералу ничего, кроме морального удовлетворения? А человечество, если уж мыслить высокими категориями, как-нибудь переживет гибель бумаг, которые оно и без того уже считает погибшими без малого пятьсот лет тому назад…

Непонятно было только, почему до сих пор не объявился виновник торжества, генерал Корнев. Или он решил для пущего эффекта выйти из-за кулис в самый последний момент, прямо как в дешевой мелодраме? Что ж, в этом, если разобраться, тоже был определенный смысл. В самом деле, зачем лезть под землю? Проще дождаться, пока Глеб сам поднимется на поверхность, и там, в темноте, в суматохе погрузки, под рев бетоновозов, зайти со спины, выстрелить в затылок и подобрать выпавшую из мертвых рук папку. Не очень красиво, совсем не эффектно, зато, как говорится, дешево и сердито…

Жалея, что у него не припасена дополнительная пара глаз для обеспечения постоянного кругового обзора, Глеб сложил вторую стопку папок и, прижав коленом, начал перетягивать ее веревкой. Именно в этот момент он почувствовал, что в хранилище пахнет дымом. И не просто дымом, а горелой бумагой.

«Вот так штука, — подумал он, оставляя свое занятие и выпрямляясь. — Два переезда равняются одному пожару — так, кажется? А старик-то накаркал! Поскольку переезд намечается только один, пожар — вот он, тут как тут! А главное, как вовремя-то!»

Бросив свою ношу, все ускоряя шаг, он устремился туда, где грудами громоздились подготовленные к вывозу архивные материалы. Дым распространялся откуда-то с той стороны; его было немного, но становилось все больше прямо на глазах. Скоро должна была включиться пожарная сигнализация, а вслед за ней и автоматическая система пожаротушения. Тогда укрепленные под потолком миниатюрные воронки обрушат вниз струи, потоки, целые ниагары, а вода архивным материалам противопоказана так же, как огонь. Где, скажите на милость, просушить десятки тонн документов, которые никому нельзя показывать?

«Мне-то какое дело?» — подумал Глеб, но руки уже сами отшвыривали в сторону тяжелые пачки бумаги, загромоздившие угол, где, помнится, стояла парочка заготовленных как раз на такой случай огнетушителей.