Метод Нострадамуса

Жуковицкий догадывался, о каких обстоятельствах идет речь, и, разумеется, сразу же заподозрил подвох. Человеческая психика — штука тонкая, изучена она из рук вон плохо, так что никогда нельзя знать наперед, как тот или иной индивидуум поведет себя в стрессовой ситуации. Бородач производил впечатление человека, вырубленного из цельного куска гранита, но внешность бывает обманчива. Порой даже такой пустяк, как сгоревшая дача, может послужить причиной убийства — яростного, бессмысленного, безрассудного, совершенного сгоряча, без подготовки, без оглядки на обстоятельства и даже ценой собственной жизни. Поэтому можно было допустить, что подвергшийся давлению со стороны Мазура и его мордоворотов бородач звонит с единственной целью: заманить Альберта Витальевича в укромный уголок и разрядить ему в голову обойму пистолета.

Но, как оказалось, обладатель бесценных бумаг догадывался о сомнениях Жуковицкого и даже не дал ему возможности высказать эти сомнения вслух. «Если вы чего-то опасаетесь, — устало проговорил он в трубку, — я готов встретиться на вашей территории. Я приду один и, разумеется, без оружия, а вы действуйте по своему усмотрению. Можете запереться в танке и разговаривать через смотровую щель, мне это безразлично. Просто надо поговорить».

Поговорить Альберт Витальевич был не прочь, тем более что догадывался: разговор обещает быть для него приятным. Так называемый деловой партнер понял, наконец, что синица в руках лучше, чем журавль в небе, и решил брать, что дают, пока ребята Мазура совсем его не запрессовали. Такие мысли поднимали настроение, и сейчас, водя компьютерной мышью по коврику с изображением тропического атолла в синем океане, Жуковицкий даже подумал, не отпустить ли бородатого подонка с миром. Сунуть ему в зубы этот несчастный миллион, и пусть отправляется в свою нору зализывать раны…

Но нет, решил он, так нельзя. Нельзя расслабляться, нельзя размякать. Спустишь одному — другие враз смекнут: все, спекся Алик Жуковицкий. Значит, братва, можно! Оглянуться не успеешь, как порвут в клочья и обрывки по всему свету разбросают — так, что после не соберешь. Нет, врете, суки, не дождетесь!

Высокая, белая, вся в резных золоченых завитушках, двустворчатая дверь открылась без стука, и появившийся на пороге начальник охраны, набычившись, неприязненно сообщил:

— Он здесь.

Неприязнь его относилась, разумеется, вовсе не к Альберту Витальевичу, а к посетителю, но Жуковицкий, из принципа не спускавший ничего и никому, не преминул пренебрежительно произнести:

— Жало попроще сделай. И веди его сюда.

Посетитель вошел — Альберт Витальевич заметил это краем глаза, продолжая делать вид, что полностью поглощен раскладыванием пасьянса, — и первым делом приветливо осведомился у Мазура о его здоровье. Охранник, на скуле которого все еще красовался пластырь, сделал вид, что не расслышал вопроса. Посетитель снисходительно улыбнулся и легкой, пружинистой походкой зашагал по сверкающему паркету прямо к письменному столу.

Вслед за ним в кабинет вошли двое охранников и остановились у дверей, демонстративно держа на виду оружие — не пистолеты, от которых, учитывая неординарную личность посетителя, не предвиделось никакого проку, а тупорылые уродливые «ингрэмы», способные в считанные мгновения густо заплевать свинцом все помещение.

Приблизившись к столу, посетитель, не медля, без приглашения уселся напротив Жуковицкого и сказал:

— Здравствуйте, Альберт Витальевич.

Будто не замечая его, депутат еще с полминуты щелкал кнопкой мыши, перекладывая карты на экране монитора. За это время Мазур тоже пересек кабинет и, сложив руки поверх причинного места, как это делает подавляющее большинство профессиональных охранников, остановился за спиной у посетителя, примерно в метре от него. Гость, надо отдать ему должное, даже бровью не повел.

Наконец, Альберт Витальевич снизошел до того, чтобы заметить посетителя.

— А это вы, — холодным, скучающим тоном сказал он, поворачиваясь к нему лицом. — Ну, здравствуйте.

Посетитель, в противоположность хозяину, был одет во все черное — видимо, это был его любимый цвет. На его дорогом, прекрасно сшитом костюме не было ни одной лишней морщинки, а вот лицо выглядело бледным и осунувшимся, глаза покраснели и запали, как будто он провел ночь без сна, — словом, вид у него был как раз такой, какой и должен быть у человека, уже начавшего осознавать, что шутить с господином Жуковицким — крайне нездоровое занятие.

— Итак, — взял быка за рога Альберт Витальевич, — что скажете, милейший?

— Надо кое-что обсудить, — заявил посетитель все тем же усталым, надтреснутым голосом.