Метод Нострадамуса

Перестав, наконец, сдерживать естественное стремление сделаться как можно незаметней, Жуковицкий боком, воровато проскользнул в прихожую и сразу же запер за собой наружную стальную дверь. Потом, подумав, прикрыл внутреннюю, обеспечив себе, таким образом, хоть какую-то звукоизоляцию. Как уже было сказано, молодость у Альберта Витальевича выдалась бурная, богатая событиями, но вот кражу со взломом он совершал впервые и сейчас очень боялся что-нибудь забыть или упустить из-за вполне понятного волнения. Он понятия не имел, правильно ли действует или, наоборот, собственными руками роет себе могилу; в связи со всем этим вспоминался один из рассказов Конан-Дойла, где знаменитый сыщик Шерлок Холмс, впервые незаконно проникнув в чужой дом, наследил там, как корова в валенках, и только чудом избежал ареста. Альберту Витальевичу снова подумалось, что безопаснее было бы послать сюда кого-то из людей Мазура, но он немедленно отогнал эту мысль, как не заслуживающую внимания. Безопаснее — да, пожалуй, хотя и ненамного. Но вот спокойнее ли? Ох, вряд ли. Ясно, что второго такого случая не представится. Попытка только одна, и нужно быть на сто процентов уверенным в результате: да — да, нет — нет. Некогда ждать, пока эти олухи царя небесного, эти так называемые профессионалы, отыщут искомое и с соблюдением всех своих профессиональных правил и заморочек доставят его по месту назначения. Они ведь даже не знают, как эта штука выглядит, и легко могут ошибиться, взять не то. А Альберт Витальевич держал эту вещь в руках и, надо полагать, узнает с первого взгляда… Но главное — время.

Обстановочка в квартире была, мягко говоря, аскетическая — видимо, сдавали это жилье либо совсем без мебели, либо с тем минимумом предметов интерьера, который лень было вывезти хотя бы на свалку: продавленная раскладушка, застеленная рваным, но довольно чистым шерстяным одеялом, испятнанный масляной краской самых разнообразных цветов и оттенков древний колченогий табурет и больничного вида деревянная тумбочка, которой на глаз было лет пятьдесят, если не больше. На кухне обнаружилась похожая на подбитый танк газовая плита с наполовину оторванной дверцей духовки; у окна стоял складной дачный столик, имевший такой вид, словно его притащили сюда со свалки, и при нем еще один табурет — поновее того, что в комнате, но зато гораздо хуже сохранившийся. На подоконнике была расстелена пожелтевшая, пыльная газета, на которой стояла пустая бутылка из-под водки, причем явно не первый год. С потолка свисала на грязном шнуре голая, засиженная мухами лампочка, пыльное окно было до половины занавешено ветхой, покрытой пятнами тряпицей.

Это было все, и это было просто отлично, поскольку, во-первых, лишний раз укрепляло Альберта Витальевича в его нелестном мнении о Библиотекаре (сам он ни за что не поселился бы в такой тараканьей берлоге, даже находясь в бегах), а во-вторых, существенно облегчало поиски. Одно дело — искать вещицу размером с обыкновенный ежедневник в заставленном дорогой мебелью, аппаратурой и антиквариатом трехэтажном особняке на Рублевском шоссе, и совсем другое — тут, в этой квартирке, похожей на две составленные вместе пустые коробки из-под обуви.

Поиски отняли совсем немного времени. Альберт Витальевич ощупал постель, заглянул под раскладушку, простучал стенки пустой тумбочки (чувствуя себя при этом великовозрастным дебилом, играющим в шпионов), пошарил вокруг плиты и внутри нее, испачкав руки старым, мохнатым от налипшей на него пыли жиром, попробовал снять решетку с вентиляционной отдушины, нисколько в этом не преуспел, помыл руки под краном и вышел в прихожую, прикидывая, где еще поискать. Он проверил встроенные шкафы и антресоли, пошуровал под ванной найденным здесь же старым веником и разочарованно выпрямился, не зная, что делать дальше. Дневника не было, а время шло.

Жуковицкий закурил и вышел из ванной, не представляя, что предпринять. Дневник Бюргермайера должен был находиться здесь, в этой квартире — так, по крайней мере, ему казалось до сих пор. Теперь, стоя в узком, освещенном проникающими из кухни солнечными лучами коридорчике, он начал понимать, что выдавал желаемое за действительное. Дневник, пропади он пропадом, мог храниться буквально где угодно. Библиотекарь не такой уж лох, чтобы все время держать его при себе. Ну, и что теперь делать?

Он докурил сигарету, рассеянно открыл дверь туалета и механически, по привычке бросил окурок в унитаз. В унитазе коротко зашипело, и сейчас же злобно зашипел сам Альберт Витальевич. Чертова глупость! Раз дневника нет, Библиотекаря трогать нельзя. А раз его нельзя трогать, он вернется сюда. Зайдет по нужде в сортир, а в унитазе — чужой бычок… Надо быть полным идиотом, чтобы не сообразить, откуда он тут взялся. А сообразив это, нетрудно понять и все остальное…

Жуковицкий потянулся к бачку, чтобы спустить воду, но вовремя одумался. Окурок не утонет, пока как следует не намокнет. А пока он будет плавать, потихонечку пропитываясь водой, можно проверить вентиляцию.