Метод римской комнаты

– Вот уж не ожидал, что у вас свои счеты с полицией, – попытался пошутить сыскной агент.

– Никаких счетов нет, – легко отозвалась девушка, возвращаясь к столу. – Это все пси-хо-ло-гия.

Cлово «психология» Алина произнесла с оттенком то ли обиды, то ли скрываемого раздражения. Желая проверить, не почудилось ли ему, Ардов кивнул на книгу, которую отобрала девушка.

– Планируете продолжить дело отца?

– Еще чего! – вспыхнула она. – Отец считает меня глупой и сумасбродной.

При мысли об отце лицо Алины сделалось злым.

– Никогда не хвалит, да и вообще не замечает. Вечно увлечен только собой и своей психологией. Вы обратили внимание?

Илья Алексеевич не нашелся что ответить.

– Он до сих пор называет меня отсталой! – продолжила девушка. – Хотя я с успехом окончила три года медицинских курсов!.. Между прочим, наша программа и по объему, и по направлениям вполне соответствует Медико-хирургической академии, не говоря уж о расширенном изучении акушерства и женских болезней. Другой на его месте гордился бы такой дочерью.

«Неужели княгиня Баратова была права?» – опять с ужасом подумал Ардов.

– Что с вами? – всполошилась Алина. – Вы побледнели.

– Нет-нет, я в порядке, не стоит беспокоиться…

Девушка налила из графина воды и протянула гостю. Тот сделал несколько глотков.

– А вы? Что вы любите читать?

Алина забралась на краешек стола. Ардов замешкался с ответом.

– Вы смотрели «Чайку» по Чехову в Александринке?

– Нет.

– Вы не любите Чехова?

– Почему же, – смутился Ардов. – Я его читаю.

Подумав, Илья Алексеевич признался:

– У него бывают несуразности в рассказах.

– Ну вот еще! – опять засмеялась Алина. – Что вы выдумываете! Какие несуразности?

«Какой приятный и легкий смех, – подумал Ардов. – Вот бы так стоять и слушать его бесконечно…»

– Вы читали «Толстый и тонкий»? – решился он раскрыть тайну, которую избегал доверять посторонним.

– Конечно! Замечательный пример несносного чинопочитания и лизоблюдства!

– Помните, что делает сынок Тонкого, когда папенька представляет его своему другу детства?

Алина от неожиданности захлопала ресницами.

– Здоровается? – предположила она.

– Нет, – начал загораться Ардов. – Ни он, ни жена Луиза не произносят за всю встречу ни слова.

– О господи, – увлеклась и Алина. – Может, поклонился?

Илья Алексеевич принялся цитировать: «Нафанаил немного подумал и снял…»

– Шапку! – воскликнула девушка с такой радостью, словно выиграла в лотерею.

Казалось, она уже забыла, с чего началась эта викторина, и просто радовалась беззаботной болтовне.

– Верно, – не отступал Ардов. – А что случилось с этой шапкой в финале?

– Надел обратно?

Алина пришла в совершеннейший восторг. Она хохотала, замирала, прижимала ладони к щекам – словом, была чудо как естественна и хороша.

– Бог мой, совершенно не помню. Он что, простоял без шапки весь рассказ?

– Нет, Алина Андреевна! Нет! – радовался вместе с девушкой Илья Алексеевич. – Ну, вспомните же!

– Да что же? Уж не выбросил ли он ее?

– Почти угадали! Уронил…

– Уронил шапку?

– Нет!

– Ардов, вы меня запутали! Уронил, но не шапку? Господи, да что же могло там быть?

Убедившись, что собеседница не в состоянии восстановить текст в памяти, Илья Алексеевич продекламировал финал рассказа: «Тонкий пожал три пальца, поклонился всем туловищем и захихикал, как китаец: «хи-хи-хи». Жена улыбнулась. Нафанаил шаркнул ногой и уронил…» – Ардов сделал паузу, как в цирке. Алина замерла.

– «Фуражку!» – выкрикнул молодой человек.

Девушка закричала и захлопала в ладоши.

– «Все трое были приятно ошеломлены», – докончил цитату Илья Алексеевич.

– Ну нет, этого не может быть!

– Вы можете проверить, Алина Андреевна.

– Так вот и фуражка?

– Да…

– Непостижимо.

– А как вы это заметили? Ведь это же… невозможно… Вначале снял шапку, а в конце уронил фуражку…

Ардов сделался серьезным.

– Просто я это вижу… – тихо произнес он.

Алина почувствовала, что молодой человек говорит что-то очень важное для него. Она приблизилась к нему и заглянула в глаза. Илье Алексеевичу впервые было легко и спокойно рядом с женщиной. Не нужно было притворяться таким же, как все, делать вид, что чего-то не помнишь… Ардов помнил все. Любой эпизод своей жизни, любой предмет, звук, вкус, когда-либо увиденный, услышанный, прочувствованный, а точнее – пережитый им, Ардов мог легко вызвать из памяти.

– Ардов, вы уникум…

«Господи, только бы не она…» – волна кислятины прошла по языку. Ардов скривился.

– А мама вас поддерживает? – задал он вопрос, ради которого пришел.

Ему было противно. Вопрос был неискренний и вероломный. Ардову так хотелось просто болтать с девушкой, болтать ни о чем…

– Она умерла… – тихо сказала Алина.

Помолчав, она продолжила:

– Я так хотела защитить ее – и не могла.

– Защитить – от кого?

У Алины навернулись слезы.

– Наверное, плохо так говорить, но я ничего не могу с собой поделать… Я хочу, чтобы он так же страдал, как страдала перед смертью мама… Чтобы все его положение, эти звания, восторги почитателей, успешная практика, книги и гонорары – чтобы все это превратилось в прах…