Метод римской комнаты

— Вот уж не ожидал, что у вас свои счеты с полицией, — попытался пошутить сыскной агент.

— Никаких счетов нет, — легко отозвалась девушка, возвращаясь к столу. — Это все пси-хо-ло-гия.

Cлово «психология» Алина произнесла с оттенком то ли обиды, то ли скрываемого раздражения. Желая проверить, не почудилось ли ему, Ардов кивнул на книгу, которую отобрала девушка.

— Планируете продолжить дело отца?

— Еще чего! — вспыхнула она. — Отец считает меня глупой и сумасбродной.

При мысли об отце лицо Алины сделалось злым.

— Никогда не хвалит, да и вообще не замечает. Вечно увлечен только собой и своей психологией. Вы обратили внимание?

Илья Алексеевич не нашелся что ответить.

— Он до сих пор называет меня отсталой! — продолжила девушка. — Хотя я с успехом окончила три года медицинских курсов!.. Между прочим, наша программа и по объему, и по направлениям вполне соответствует Медико-хирургической академии, не говоря уж о расширенном изучении акушерства и женских болезней. Другой на его месте гордился бы такой дочерью.

«Неужели княгиня Баратова была права?» — опять с ужасом подумал Ардов.

— Что с вами? — всполошилась Алина. — Вы побледнели.

— Нет-нет, я в порядке, не стоит беспокоиться…

Девушка налила из графина воды и протянула гостю. Тот сделал несколько глотков.

— А вы? Что вы любите читать?

Алина забралась на краешек стола. Ардов замешкался с ответом.

— Вы смотрели «Чайку» по Чехову в Александринке?

— Нет.

— Вы не любите Чехова?

— Почему же, — смутился Ардов. — Я его читаю.

Подумав, Илья Алексеевич признался:

— У него бывают несуразности в рассказах.

— Ну вот еще! — опять засмеялась Алина. — Что вы выдумываете! Какие несуразности?

«Какой приятный и легкий смех, — подумал Ардов. — Вот бы так стоять и слушать его бесконечно…»

— Вы читали «Толстый и тонкий»? — решился он раскрыть тайну, которую избегал доверять посторонним.

— Конечно! Замечательный пример несносного чинопочитания и лизоблюдства!

— Помните, что делает сынок Тонкого, когда папенька представляет его своему другу детства?

Алина от неожиданности захлопала ресницами.

— Здоровается? — предположила она.

— Нет, — начал загораться Ардов. — Ни он, ни жена Луиза не произносят за всю встречу ни слова.

— О господи, — увлеклась и Алина. — Может, поклонился?

Илья Алексеевич принялся цитировать: «Нафанаил немного подумал и снял…»

— Шапку! — воскликнула девушка с такой радостью, словно выиграла в лотерею.

Казалось, она уже забыла, с чего началась эта викторина, и просто радовалась беззаботной болтовне.

— Верно, — не отступал Ардов. — А что случилось с этой шапкой в финале?

— Надел обратно?

Алина пришла в совершеннейший восторг. Она хохотала, замирала, прижимала ладони к щекам — словом, была чудо как естественна и хороша.

— Бог мой, совершенно не помню. Он что, простоял без шапки весь рассказ?

— Нет, Алина Андреевна! Нет! — радовался вместе с девушкой Илья Алексеевич. — Ну, вспомните же!

— Да что же? Уж не выбросил ли он ее?

— Почти угадали! Уронил…

— Уронил шапку?

— Нет!

— Ардов, вы меня запутали! Уронил, но не шапку? Господи, да что же могло там быть?

Убедившись, что собеседница не в состоянии восстановить текст в памяти, Илья Алексеевич продекламировал финал рассказа: «Тонкий пожал три пальца, поклонился всем туловищем и захихикал, как китаец: «хи-хи-хи». Жена улыбнулась. Нафанаил шаркнул ногой и уронил…» — Ардов сделал паузу, как в цирке. Алина замерла.

— «Фуражку!» — выкрикнул молодой человек.

Девушка закричала и захлопала в ладоши.

— «Все трое были приятно ошеломлены», — докончил цитату Илья Алексеевич.

— Ну нет, этого не может быть!

— Вы можете проверить, Алина Андреевна.

— Так вот и фуражка?

— Да…

— Непостижимо.

— А как вы это заметили? Ведь это же… невозможно… Вначале снял шапку, а в конце уронил фуражку…

Ардов сделался серьезным.

— Просто я это вижу… — тихо произнес он.

Алина почувствовала, что молодой человек говорит что-то очень важное для него. Она приблизилась к нему и заглянула в глаза. Илье Алексеевичу впервые было легко и спокойно рядом с женщиной. Не нужно было притворяться таким же, как все, делать вид, что чего-то не помнишь… Ардов помнил все. Любой эпизод своей жизни, любой предмет, звук, вкус, когда-либо увиденный, услышанный, прочувствованный, а точнее — пережитый им, Ардов мог легко вызвать из памяти.

— Ардов, вы уникум…

«Господи, только бы не она…» — волна кислятины прошла по языку. Ардов скривился.

— А мама вас поддерживает? — задал он вопрос, ради которого пришел.

Ему было противно. Вопрос был неискренний и вероломный. Ардову так хотелось просто болтать с девушкой, болтать ни о чем…

— Она умерла… — тихо сказала Алина.

Помолчав, она продолжила:

— Я так хотела защитить ее — и не могла.

— Защитить — от кого?

У Алины навернулись слезы.

— Наверное, плохо так говорить, но я ничего не могу с собой поделать… Я хочу, чтобы он так же страдал, как страдала перед смертью мама… Чтобы все его положение, эти звания, восторги почитателей, успешная практика, книги и гонорары — чтобы все это превратилось в прах…