Метод римской комнаты

Свинцов бросил гневный взгляд в глубь лавки, где на луженых крюках покачивались розовые туши, и как завороженный ступил в царство окороков, мороженых зайцев, домашней и боровой битой птицы — гусей, индеек, глухарей, рябчиков, тетеревов и куропаток.

Илья Алексеевич поторопился в участок, покрепче обхватив бюстик.

Глава 31 В участке. Преступное неохранение

— Ну как тебе не стыдно, Егорьева, — стыдил Облаухов малолетнюю девицу совершенно непристойного вида с бланшом под глазом. — Что бы сказала твоя мать, если бы увидела тебя здесь?

− Да она бы меня убила!

− Вот видишь.

— Набережная — это ее территория, — пояснила девица. — Она здесь любой шкице[29] глотку перегрызет.

Облаухов растерялся.

− Она что же, тоже проститутка?

В следующем зале хозяин портерной лавки Брыков понуро следил за пером в руках Африканова, которым тот выводил строчки протокола дознания. Рядом со столом полуциркулем прохаживался фон Штайндлер.

— Как видим, — наставительно вещал старший помощник пристава, — налицо нарушение статьи 127 «Уложения о наказаниях». Верно, господин Африканов?

— Так точно! — гаркнул Африканов. — «Неохранение пьяного продавцом в питейном заведении».

— Какое еще неохранение? — подал голос Брыков.

Фон Штайндлер подошел к задержанному и пристально посмотрел в глаза.

— Бузантеев вчера у тебя был?

— Сапожник? Был.

— Выпивал?

— Ну…

— Закусывал?

— Моченый горох брал.

— И?

— Надрался как свинья. Одно слово — сапожник.

— Ну вот…

Фон Штайндлер продолжил кружить у стола.

— Так и запишем, — принялся он диктовать Африканову, — «Как установило следствие по данному происшествию, погибший сапожник Бузантеев пользовался напитками в питейном заведении Кузьмы Брыкова, продавец которого его не охранил».

— Да чего его охранять-то было? — опять вступил хозяин портерной.

Фон Штайндлер лишь усилил голос:

— «По показаниям свидетеля Чебутыкина, неохраненным было достигнуто такое состояние опьянения, каковое не позволяло предоставить его самому себе без очевидной опасности».

Оскар Вильгельмович обернулся к задержанному:

— Подтверждаешь это, Брыков?

— Что? Что лыка не вязал? Так я и говорю.

— Ну, вот видишь.

Фон Штайндлер продолжил все тем же официальным тоном:

— «Потерпевший, придя в наивысшую степень опьянения в указанном питейном заведении, будучи неохраненным по вине хозяина заведения Кузьмы Брыкова, вышел и попал под экипаж графини Одельбургской». Было?

— Что ж тут удивительного? — согласился торговец. — Он и дорогу-то не различал.

— Африканов, вы не могли бы напомнить господину Брыкову содержание статьи 127 «Уложения»?

— Так точно, господин старший помощник пристава! — с энтузиазмом отозвался чиновник. — «Неоказание помощи состоит в недоставлении помощи человеку, оказавшемуся в опасном положении даже без всякого участия в том виновного».

Брыков помолчал, пытаясь уразуметь смысл статьи 127.

— Это мне что ж теперь, всякого пьяницу до дому провожать?

Фон Штайндлер дал знак Африканову, и тот продолжил:

— «Под оказанием помощи разумеется принятие каких бы то ни было мер к спасению погибавшего или призвание к нему на помощь других лиц».

Брыков тяжело вздохнул. Он искренне не понимал сути предъявляемых обвинений.

— Что теперь будет?

Африканов с чувством завершил доклад:

— В случае же наступившей смерти закон за неисполнение этого предписания определяет церковное покаяние, а также денежную пеню независимо от последствий.

Глава 32 Конверт

Ардов молча прошел к своему столу, поставил бюстик и освободил его от обертки. Фон Штайндлер велел Африканову отправить провинившегося в кутузку, а сам принялся собираться домой — рабочий день был на исходе.

— Решили украсить рабочее место? — невзначай полюбопытствовал чиновник. — Не рановато ли обживаетесь?

Ардов оторвался от бумаг и обратил взгляд на чиновника.

— С вашим приходом, Ардов, у нас в участке просто какое-то наводнение из трупов. А между тем дело о краже булавок по-прежнему не раскрыто. И времени осталось — один день.

— Я помню, — ответил Илья Алексеевич. — Этого достаточно. Завтра вечером я предъявлю вам преступника.

Фон Штайндлер застегнул портфель и направился к выходу.

— Упорство, господин Ардов, похвальное свойство. Но в полной мере оно может раскрыться только в сосложении с другими, не менее важными для сыскного агента качествами, каковые суть — ум, логика, последовательность.

Остановившись у дверей, чиновник повернулся и посмотрел на юношу за столом.

— Сдается мне, это не ваши спутники.

Илья Алексеевич не слышал, он изучал список фамилий, только что переданный ему Облауховым. На листке были аккуратно записаны имена посетителей, интересовавшихся сигналетическим портретом преступника в течение дня. Всего таковых оказалось шесть человек. Ардов подчеркнул визитера за номером три — «Бессонова Алина Андреевна». И еще один человек из списка привлек его внимание и был обведен чернилами. После этого Илья Алексеевич подхватил бюстик и поспешил в прозекторскую.

— Это бюст немецкого психолога Вундта, — провозгласил он в некотором возбуждении.

Жарков возился с химическим экспериментом и даже не повернулся.