Мэтт Грэнвилл, Везучий Неудачник

Феррариус гладил меня по спине и успокаивал, как маленького, как папа в детстве. А я все рыдал и рыдал и никак не мог остановиться.

– Феррариус, нужно уходить. Ковер сейчас развалится на две половины. Мы больше ничего не можем сделать, – позвал его кто-то.

С другого конца города добрался Торстен Хельм и сходу заявил:

– Всё, уходим. Мои люди больше не могут.

– Феррариус, это все, – подтвердил измученный Натакар. – Я отпустил столько иносущностей, сколько смог, но многие, к сожалению, не смогут уйти.

– Как и те, кто застрял в Подполье, – глухо сказал один из молодых магов.

– Что у Вокзальных ворот? Поезд забрал детей? – спросил ректор, передавая меня Глории.

– Мне сообщили: поезда еще не было, он опаздывает, предыдущий пошел по другой ветке, – обеспокоенно сказал Хельм. – Отзывайте людей, Феррариус. Сделать ничего нельзя, а без вашего приказа они не уйдут.

– И внизу не могли уйти далеко и тем более поставить хороший барьер, – сказал ректор. Он все время что-то обдумывал. – Все к выходу, быстро! Глория, задержись на минуту.

Феррариус повернулся ко мне и улыбнулся Жабе, которая высунулась из рюкзака:

– Мэтью, постарайся сберечь свою Жабу. Невероятное создание. Жаль, что наше ученичество закончилось так быстро. Держи на память. И помни, что ты мне обещал.

Он снял с себя и повесил мне на шею крохотную искорку, похожую на ту, что нам вручили на испытании. Потом обратился к маленькой магине, которая грустно вертела в руках белую фрезию:

– Глория, присмотри за этой девочкой, Китти. Никогда не видел такой выдержки. И передай моей семье, что я их очень люблю. И еще передай… – Он на мгновение замялся и смутился. – Нет, только это. Больше ничего. Береги себя!

– Феррариус, что ты задумал? – подозрительно спросила Глория.

– Когда ковер разорвет на части, будет сильный выброс. Этого нельзя допустить, пока поезд не забрал детей, а вы не поставили мощный барьер. Я постараюсь на какое-то время удержать ковер. Не знаю, насколько меня хватит, но нужно попробовать. Пока есть возможность, нужно спасать людей. Теперь уходите. Это приказ, – громко сказал он.

Ворона потащила меня и Глорию к Воротам, где уже собрались остальные. Феррариус медленно направился к самому центру площади. Он тихонько присвистнул, и птичьи стаи по всему городу приветствовали его громким щебетом. Ректор подошел к трещине и стал одной ногой на одну сторону, другой – на другую. У него вздулись вены на руках, на лбу, он застыл, как изваяние, даже не дышал, мне кажется. Но ковер действительно перестало так шатать и бросать из стороны в сторону.

– Сумасшедший, – благоговейно прошептала Глория. – Он же замкнул всю магию Карпетауна на себя. Представляете, что с ним сейчас творится?

Остальные смотрели на ректора со священным ужасом. В чувство всех привел Натакар:

– Все быстро вниз! Мэтью, держите крепче нашу Избранную. Разбирайтесь там с ней сами. Я придержу эту тряпку, но на мягкую посадку не надейтесь.

– А как же вы, магистр?

– Что-нибудь придумаю. Хотя так эффектно, как он, вряд ли получится.

Я последний раз обнялся с Вороной, обхватил Проклятую Молли и прыгнул вниз.

Глава 17 Великий день Икучей Жабы

Я брел по лагерю, радуясь каждому незнакомому лицу. Готов был обнять всех, кто не застрял в Подполье, а сумел выбраться сюда. После долгого бега ноги подкашивались, и я с трудом опустился на траву. Хорошо, что Молли у меня забрали, как только я спустился. Мы были на огромном пустом лугу, за которым начиналось большое картофельное поле. Вдали темнел лес, где-то за ним, насколько я помнил, должен быть поселок или городок. Я обернулся на крики: нервная взъерошенная Сотпакан отступала под натиском бородатого мужчины, который требовал рассказать, когда придет помощь из Окружья. Озябшие туристы в шортах молча сидели на траве. Но кое-где кипела работа: кто-то догадался развести костры, кипятил воду, устроил небольшой госпиталь.

Обычно мне тяжело настроиться и о чем-нибудь долго думать. А сейчас все наоборот: гораздо сложнее оказалось заставить себя не думать ни о ковре за спиной, ни о том, что делать дальше. На меня уставились две пары одинаковых глаз. Это близнецы удрали от матери, которая с помощью старших сыновей сооружала из простыней палатку. Я порылся в карманах и отдал детям браслетик и ненужную Карту участника. Они молча вступили в битву за сокровища. Вздохнув, я принялся искать еще что-нибудь.

Эолова арфа почти не пострадала, и струны тихонько запели на ветру. Из рюкзака тут же высунулась Жаба и присвистнула. Мальчишки перестали драться и с восторгом уставились на нее. Мать бросила на них недовольный взгляд, и они мгновенно побросали все игрушки и побежали ей помогать.