Мэтт Грэнвилл, Везучий Неудачник

– Почему? Сначала-то надо самому сняться с конкурса и надеяться, что твое предложение того стоит! Для тех, кто вылетел, – всё, ку-ку, поезд ушел. Тем более что только первые два тура стандартные. А дальше может быть хоть всего один, хоть сто, это как куратор захочет. Ей в этом даже Стократус не указ.

– Честно говоря, так себе вариант, – заметил один из очкариков.

– Ну, учитывая, что и победитель конкурса бывает не каждый год, нормальный вариант, вполне реальный. Больше никаких секретов я не знаю, клянусь.

Судя по его имени, родители Дамплина были кристально честными людьми, не скрывавшими суровой правды от любимого сына. Так что вряд ли он умеет врать, даже если бы хотел.

– А зачем тогда были все эти подробности – наследственные баллы родителей, особые льготы – если они не имеют никакого значения? – поинтересовался Алек.

– Это вроде важно при подсчете баллов, штрафов и прочего, – ответил Мартен. – Лучше расскажите, где вы успели побывать в Карпетауне? Кто-нибудь в «На досках» уже ходил?

Все стали дружно рассказывать о всяких страшно интересных выставках, лавках с редкими зельями и прочей ерунде. В кафе после занятий начали подтягиваться студенты, и Полутиэль врубила музыку на полную мощность. Вайверин повернулась к Алеку и что-то спросила, но в таком гаме разобрать слова было невозможно. Я принялся крутить затычки, чтобы настроиться на их диалог. Мэтью Грэнвилл не подслушивает – он просто интересуется хорошими знакомыми!

Но раз за разом я натыкался на совершенно ненужные мне разговоры. И случайно выцепил знакомое имя:

– …с Чарли Пранка такого не было.

– А что думает твой дядя?

– Никто не знает, что делать и с чем это вообще связано. И ткачи, и вышивальщицы работают день и ночь, но ковер как трясло, так и трясет.

– Дядя не говорил, это как-то связано с Проклятой Молли?

– Или с конкурсом. Он сказал, в этом году слишком много странностей. Он потребовал собрать совет Ордена. Представляешь, дядя думает, вдруг Чарли Пранк вернулся!

Это шептались Дерек Хельм и Мартен. Получается, наш золотой мальчик – племянник Торстена Хельма, главы Гильдии Вышивальщиц. Ну-ну, конечно, а будут рассказывать, что на конкурсе все по-честному! Я так задумался, что не заметил, как все уставились на меня. Очнулся, когда Рива помахала перед глазами ладонью и показала в окно. Я достал из левого уха затычку и услышал печальное «Ик! Ик!», которое пробивалось через все громыхание.

– Ой, там твоя жаба! Такая милая! Пойдемте на нее посмотрим! – радостно воскликнула Рива, и я пожалел, что кто-то додумался снять с Жабы заклятье тишины.

Парни-студенты немного задержались, рассчитываясь с Полутиэль, а мы вышли на улицу. На прощанье сапог, в котором хранились затычки, больно заехал мне под зад. Впервые в жизни я подумал, что розыгрыши и приколы Чарли Пранка начали надоедать.

Икучая Жаба гордо восседала верхом на смелле. Животное орало благим матом, изо рта текла слюна. В общем, мнение об уме смеллов оказалось ошибочным. Вживую он был еще тупее. Воняло так, что все дружно зажали носы. Жаба нелепо взмахнула лапками, шлепнулась вниз и заковыляла ко мне. Девчонки заахали от умиления. Эти любую змею пригреют, только изобрази безграничную любовь. Но взять Жабу на руки никто не решился: даже влюбленные рептилии на ощупь отвратительны.

– Скоро начнутся передвижки, может, кого-то нужно проводить? – с надеждой спросил Дерек, глядя на Вайверин.

Но она вежливо со всеми попрощалась и ушла одна. Зато мне и Риве с Дэйвом оказалось в одну сторону. Хоть рот у нее и правда не закрывался, среди советов были и дельные:

– Ну кому нужно готовить сто испытаний? Это ж тьму времени надо потратить, чтоб согласовать с Магистратом, Гильдией и Цехом все детали! Лучше поискать описания прошлых конкурсов, вот и будем знать, что нас ждет! Вот у этого Стократуса и можно все выведать!

Мы еще немного поболтали, а потом разошлись каждый в свою сторону.

Стоило переступить порог, как я увидел разбросанные по полу разноцветные пуговицы. Деревянной рукой я поднял их одну за другой. Да, это именно те самые, с которыми когда-то любила возиться Бусинка. Дерево-в-дереве было обмотано полосатым Ворониным шарфом, а под ним валялась шкатулка-пандорка с погнутым замком. Было видно, что по нему колотили чем-то острым. Клювом, например.

– Ворона! Ты что натворила?

– Я думала, ты деньги прячешь! Драгоценности! А оттуда всякий хлам как посыпался!

Проклятущая птица забралась куда-то на самый верх, снизу ее даже видно не было. Я сложил обратно в шкатулку пуговицы, брелок с Джеком-попрыгунчиком, сломанный транспортир и большую серебряную ложку в темных пятнах. Повертел в руках свои магические браслеты. Надо же, когда-то я так им радовался, даже рукава рубашки подворачивал, чтобы были заметнее. А теперь и не вспоминаю, что они есть. Брелок я стащил у папы – он фанат всяких таких штук.