Мэтт Грэнвилл, Везучий Неудачник

Дальше шло полстраницы длинных описаний и исторических примеров. Но кому нужны эти заплесневелые факты. Я захлопнул книгу и положил на стул рядом с папиной газетой, всю страницу которой занимало огромное объявление: «Награда лучшему повару». У меня созрел план настолько гениальный, что я устрашился сам себя.

Это будет, конечно, безумно и невероятно, но после новости о романе Чарли Пранка и Аманды Дэверелл в мире не осталось ничего невозможного. Я поднялся к себе и растянулся на мшистой лежанке. Приглашение соскользнуло с руки и устроилось рядом. Последнее время оно стало совсем сонным и ленивым: с утра обернется вокруг предплечья, вечером переползет на подушку, и все. Но для моего Гениального Плана это неважно. Звездная роль в нем принадлежит моей великолепной, упитанной Икучей Жабе!

С утра я чувствовал себя абсолютно, невероятно уверенным. Даже Джеймс подозрительно косился, так весело я насвистывал. Ближе к обеду я заявил, что мне нужно проверить одну идею, так что прошу не беспокоить. Жаба, умница, по привычке поплелась за мной. Я дошел до магазинчика, в котором купил клей, коробку и комплект одежды поваренка. Щедрой рукой бросил чаевые в банку с мелочью. Через час-два любая «Болтливая собака» будет знать, что Мэтью Грэнвилл – честный человек, который должен только сам себе!

Жаба лезть в коробку отказывалась, но кое-как я ее запихал, потом приклеил нашивки и двинул в царство адова пламени и раскаленных сковородок, по-простому – в ресторан «Боль Толстосума». Найти его оказалось легче легкого: это было помпезное здание, похожее на многоярусную корону. На каждом зубце высилась гигантская копия самых важных поварских наград, пустым был только самый верхний шпиль. Парадный подъезд, которым шествовали важные джентльмены под руку с длинноногими девицами, а также пожилые леди с поджатыми губами и прижатыми к груди мохнатыми собачками, я, разумеется, обогнул. Для таких, как я, – только черный ход.

Две статуи преградили мне дорогу.

– Кто, куда, зачем? – пророкотала одна, вторая прикоснулась ладонью к нашивкам и одобрительно кивнула.

– Помощник. К самой Забеин. Редкий ингредиент, – указал я на Жабу, снимая крышку.

Статуи посторонились, и я вошел в здание. Там творилась невообразимая неразбериха. Хуже толкучки при отправлении поезда. Тащили мешки с мукой и корзины с зеленью, судомойки не успевали принимать грязную посуду. Я пробрался к лестнице и побежал наверх, стараясь не столкнуться с поварами, которые правили левитировавшими перегруженными подносами. Но суета суетой, а нашивки у меня проверяли на каждом этаже. Ни одна муха без спросу к котлетам не проскочит. В кулинарном деле безопасность превыше всего!

Я проскользнул мимо шикарно обставленного зала, в котором сооружали помост для соревнования поваров. Публика уже занимала места, официанты сбивались с ног. В соседней огромной кухне маленький человечек в высоком колпаке отрывисто командовал двенадцатью парами ножей, которые синхронно стучали по разделочным доскам. Другой важный повар заходился в крике:

– Почему никто не щекочет огнепятки? Я для чего положил перо бесхвостой карапульки, чтобы огнепятки совсем обленились и заплыли жиром? И соус! Соус из молока бешеных пчел помешивают ровно три раза по часовой и шесть с четвертью против часовой! Бездельники! Тупицы! Мы опозоримся! Всех уволю!

Попадаться ему под руку совершенно не хотелось, и я обратился к командиру ножей и разделочных досок:

– Мне приказано доставить редчайший ингредиент для Забеин. Лично в руки.

Он шевельнул бровью, и я приоткрыл коробку. Жаба немедленно икнула и вытаращилась на повара.

– Недоразумная ЛяГуХань из мира Грязная Лужа. Ее слизь придает соусам нежнейшую структуру, а при добавлении в суп – незабываемый аромат, – соловьем разливался я. – Уникальный экземпляр! Последняя в Окружье! Заказ от Финнра!

Повар еще раз взглянул на раздувшуюся от гордости Жабу и указал на маленькую дверь в дальнем конце кухни:

– Быстро поставить. И немедленно выйти.

Я заскочил за дверь, поставил коробку и тщательно сотворил чары развоплощения. Меня рассеяло по всей комнате. Теперь начинается самая сложная часть плана, в которой все зависит от ума и сообразительности Жабы.

Через минуту дверь открылась, и в комнату сунул нос маленький повар. Он подозрительно осмотрелся, запустил поисковые чары, но ничего не обнаружил. Еще бы, развоплощение разбросало меня по молекулам по всей этой кухне. Я-то привязал свое сознание к живому существу – Жабе, поэтому не распался совсем, но если она забудет сделать то, чему я ее учил полдня, то так и останусь украшать собой стены. Но она умница, справится.

Кухня, в которой мы оказались, была совсем небольшой, метров пять-семь. На старенькой белой плите мирно булькала кастрюлька, в духовке румянились кексы. Утварь тоже была потертой и видавшей виды. На всех поверхностях стояли ящички, запечатанные такими заклятьями, что даже мое развоплощение казалось цветочками по сравнению с ними. Тихо скрипнула дверь, и зашла Забеин.