Мэтт Грэнвилл, Везучий Неудачник

Перепрыгивая через ступеньку, я побежал вниз, в потайную комнату. Окно было завешено плотной тканью, на подоконнике в рядок разложен вареный лук. Перед дверью я остановился как вкопанный. А как я попаду внутрь?! Перетряхнув все карманы в поисках шпаргалки Вороны, я чуть не завыл от обиды: ну почему я такой бестолковый! Браслетик Бусинки, игрушечная эолова арфа, мамин любимый кулон, даже папина трубка, все что угодно, только не самая нужная сейчас вещь! От злости я двинул ногой по двери, она распахнулась, и я с грохотом влетел внутрь небольшой круглой комнаты.

– Молли, я пришел тебя спасти, – пропыхтел я, поднимаясь. Из рюкзака вывалилась Жаба.

Изможденная, одетая во все черное девушка, которая расхаживала из угла в угол, удивленно уставилась на меня.

– Откуда ты взялся? От чего спасать? – Она так удивилась, что чуть не снесла большие песочные часы, которые почти полностью пересыпались вниз.

– Я Мэтью Грэнвилл, я могу тебя вывести отсюда, и не нужно будет ничего разрушать.

– Да знаю я, кто ты такой. Как ты вообще сюда попал? – Она нервно вертела в руках ветку пустодревника.

– Ты же звала на помощь, у тебя на руке написано «Помоги»!

– Какое «Помоги»? Зачем? А, это старая татуировка… Ладно, не отвлекай меня. Я – Избранная, и пришло время исполнить Пророчество! – снова с пафосом затянула она.

– Послушай, ну зачем тебе это делать? Тебе хочется, чтобы тебя все ненавидели? Пошли отсюда, – уговаривал я. – Я же чувствую, тебе это Пророчество самой надоело. Зачем делать то, что не хочется?

– У каждого свой долг и предназначение. У меня – такое, – устало сказала Молли.

– Молли, какая-то старая облезлая мышь пишет в бумажках всякую чушь, и ты из-за этого сейчас уничтожишь весь город? А мне еще говорили, что ты очень умная…

– То есть ты хочешь сказать, что все, ради чего я жила, – это чушь и глупость?! – взвилась Избранная. – Ты это хочешь сказать?!

– Нет-нет, что ты! Я совсем о другом: всегда есть еще какой-нибудь выход! – Моль побери, знал бы, что с женщинами так сложно разговаривать, прихватил бы с собой кого-нибудь! Я нашарил в кармане коробочку: – Вот смотри, это карта Карпетауна, точнейшая! Правильно?

– Ну правильно, и что с того?

– Давай так: ты ее сейчас сломаешь. Прихлопнешь. Разнесешь вдребезги. И выйдет то, что нужно: Молли уничтожила Карпетаун!

Она задумалась, вертя в руках Карту. Песочные часы продолжали отсчитывать время до исполнения Пророчества. Я молил всех богов, чтобы она согласилась: если нет, как я с ней справлюсь? Она же не будет дожидаться, пока ее упакуют в ловушку! Но Молли тряхнула волосами и заявила:

– Нет. Я не желаю, чтобы надо мной все потешались. Я не хочу быть неудачницей. Пусть Пророчество исполнится! – Она громко хрустнула веткой и сказала: – Свершится Проклятие моли! Вперед, мои голодные! Сожрите тут все! А теперь ты, новый любимчик ректора. Иди и передай этому самодовольному, самоуверенному пижону, что чего-чего, а терпения и настойчивости Молли не занимать! Я-то видела, как из тебя делают следующего Избранного! Конечно, кому нужна Молли с таким дурацким Пророчеством! Лучше найдем себе нового! Хорошо, что тогда, в Подполье, я тебя не убила, сейчас пригодишься! Я, Я всегда была главным чудом Карпетауна! Но пришел он, и что мне осталось?

Молли продолжала твердить, как из-за Феррариуса вся ее жизнь пошла наперекосяк, и Жаба не выдержала. Она прыгнула ей на грудь и принялась душить. Никакие магические амулеты и заклинания не спасли Избранную от гнева преданной поклонницы ректора. Молли задыхалась, но продолжала сыпать проклятиями. Вот так. Твердят про долг Избранного, предназначение, а копни глубже – зависть и злоба.

Я обернулся: неподалеку стояла большая банка стасиса. С размаху я надел ее на голову Молли. Она выпучила глаза и замерла. С банкой на голове и полностью обездвиженная, эта полоумная нравилась мне гораздо больше. Я оттащил Жабу и приказал:

– Ищи выход! Срочно! Отдадим ее ректору, пусть разбирается.

Пока я связывал Проклятую Молли, Жаба забилась в закуток и теперь настойчиво прыгала. Я подошел и сморщил нос: воняло навозом. На стене висел тонкий шнурок, и я за него дернул. Смелл появился довольно быстро, я взвалил на него Молли и уселся сам, Жаба привычно запрыгнула в рюкзак. Все, Мэтью, спустимся вниз – и никаких Пророчеств и Избранных. Только скромное признание в виде статуй и портретов.

Смелл неторопливо переходил Доверчивый мост, когда очень-очень далеко я заметил огни поезда. Успеть бы до прибытия, а то будут потом учеников по всему Окружью собирать. Но наверное, в городе уже и так разобрались: со всех Бесконечных Ступенек толпами спускались люди. Внизу суетились крошечные человечки, особенно возле клумб с кустами. Примерно посередине ковра, от края до края, странно вспучились нити. Ковер и трясло, и рывками бросало из стороны в сторону, и одной рукой я крепко вцепился в смелла, а другой удерживал Проклятую Молли.