Меж двух огней

— Не уверена, но… похоже, для завершения ритуала нужно, чтобы кто-то пронзил сердце… этим посохом.

Она стёрла парочку символов — скорее, размазала.

— Поскольку… он… мёртв, подчинение не должно сработать, однако…

— И… кто это сделает?

Рубины в глазах Вероники вспыхнули диким огнём.

— Я не убью Его!

— Да… верно… — Нервный смешок грозил перерасти в истерический хохот. Я зажал рот, пока приступ не прошёл, — И я более… совместим. Точно.

Давным-давно я в шутку предположил, что стану местным Лордом Демонов. Теперь от этой хохмы тянуло перегрызть себе вены.

Мальчик почти не подавал признаков жизни. Изредка вздымались лёгкие, открытые всем на обозрение, да колотилось сердце. Посох влажно чавкнул, когда его извлекли из переплетения кишок. Я встал так, чтобы не касаться миниатюрного смерча.

Вспомнился выжженный маг. Если судить по всей строгости, это ведь будет не первое моё убийство? И вообще, как можно считать убийством милосердное избавление от мук — и душевных, и телесных?

Я хотел на Землю.

Если не ударить, нас настигнет участь хуже смерти. Вдобавок к этому Мельта будет уничтожена. Где же герой, что спасёт день? Я аккуратно отступил в сторону и сплюнул подкатившую к горлу желчь. Затем вернулся к мальчику. Подумал, что надо бы закрыть глаза, — и оставил их открытыми.

Посох вошёл в сердце, и мир взорвался миллионами огней.

Финал

Проснулся я так же внезапно, как потерял сознание. В теле ничего не болело, усталость исчезла без следа — я чувствовал себя так, словно провёл неделю в обнимку с пуховыми перинами. Рядом лежал изувеченный труп, и я поспешил подняться. Его добил я. Тут бы удариться в самобичевание, однако вина упорно отказывалась являться на зов. Ну и пусть. Мне же проще.

Судя по тому, что дворец не превратился в груду развалин, у меня получилось. Знать бы ещё, к чему приведёт.

Зал изменился: воронка над мальчиком пропала, темнота, жавшаяся к стенам и клубившаяся возле колонн, истончилась, позволяя увидеть зал ясно, со всеми его барельефами и гобеленами.

По первым ощущениям я остался прежним. Не превратился в жаждущего смертей монстра, не отрастил пару лишних рук и не начал изрыгать пламя вместе с дыханием. Просто… ощущал приятную бодрость.

Я не знал, сколько проспал, но к моему пробуждению Пандора успела превратить труп эльфа в уродливое месиво костей и мяса. Я не хотел думать о том, чем она с ним занималась — хватило того, что вампирша, угомонившаяся и задумчивая, сидела на гранитных плитах и катала оторванную голову Ялка между ногами. Взад-вперёд, от бёдер до носков.

Я с радостью прогнал мысли о ней, когда ко мне приблизилась Вероника. Глаза её светились тайной надеждой, которую я не мог оправдать.

— Я не он, — сказал я прежде, чем она заговорила, — Я Такуми. Не Владыка, если ты на это рассчитывала.

Неужели Вероника верила, что Владыка воскреснет во мне? Она отвернулась. Проговорила — ломкий голос выдавал её чувства:

— Я услышала, что кто-то скребётся под обломками дверей, и откопала девушку. Она утверждает, что вы знакомы.

Только тогда я заметил сидевшую у входа. Было в её неподвижном смирении нечто, что заставляло взгляд скользить по ней, не останавливаясь. Присмотревшись, я узнал в покрытой синяками и ссадинами девушке Айру — что-то шевельнулось в душе. Озадаченность. Удивление. Изумление.

Каким образом здесь очутилась она?

— К слову, — тихо спросил я, направившись к Айре, — в тех рунах было что-то, что могло отогнать сумасшествие?

— Я не понимаю всего, что тут начертано. Половина формаций ни о чём мне не говорит, даже содержащиеся в них Аспекты читаются с трудом. Госп… Ала… Ал был намного более сведущим в магии, возможно, он что-то и придумал. Но я никогда не слышала ничего о том, что магия способна предотвратить безумие. Почти все Аспекты Сознания присутствовали в управляющих формациях, которые я разрушила.

— Возможно, он что-то и придумал, — повторил я. В глубины души я знал, что уверения Ала были ложью, но не хотел слышать этого, до того как завершу ритуал.

В голове грохотало.

* * *

Каждый мускул дрожал от боли. Тело ещё хранило ужасное воспоминание о тяжести, грозившей раздавить Айру и, несомненно, раздавившей бы, если бы она пролежала под завалом ещё немного.

Когда обломок приподняли, позволяя Айре вдохнуть полной грудью, она зашлась в приступе кашля, внезапного, как пинок в живот. В гортань забилась пыль, горло скрутило спазмом. Над Айрой стояла девушка, за которой когда-то, в иной жизни, ей поручили проследить. Звали её… Вероникой?

— Ты ещё кто?

Айра разлепила губы, издала невнятный писк. Вероника нахмурилась и немного опустила плиту. Голос тут же вернулся к Айре.

— Я Вла… слу… Мади… — от испуга она растерялась, не соображая, что должна сказать, чтобы её пощадили, — Я подруга Такуми!