Между двумя романами

Во-первых, один очень забавный. Сначала, пока роман хвалили, действовал уже заключенный договор с «Советским писателем». И, естественно, действовала отметка в бухгалтерии о получении мною 25 % гонорара, как полагается. Но вот грянуло ошельмование в Союзе писателей – и уже был добавлен новый оттенок к договору с издательством: как только прозвучали все эти серьезные слова – устные, письменные, печатные, сейчас же роман пошел на новое рецензирование. И моментально – через два дня пришла рецензия, написанная Виктором Сытиным. Это было прямое обращение ко мне. В духе цицероновской речи «Против Каталины»: «Доколе Каталина будет злоупотреблять нашим терпением!» Он писал: «Дудинцев, снимите черные очки! Я вас всегда считал хорошим сознательным советским писателем» и т. д. Книгу печатать нельзя: это просто выходило из самого текста рецензии, само собой разумелось. Где-то он в самом конце сказал: естественно, что и помыслить невозможно, чтобы вещь печатать. Сначала в нее нужно вдохнуть советский дух… и рецензия на этом закрывалась. И сейчас же договор был расторгнут. Аванс остался за Дудинцевым – на основании закона с меня его не взыскивали. И слава богу: мы его уже проели. И ушел я, «блестя потертыми штанами», из издательства. Вышел я на улицу – и тут произошел новый поворот…

Я уже рассказывал, как на обсуждении в Доме литераторов выступил Паустовский. Как он, подобно ребенку, выпущенному на сцену, где взрослые дяди всерьез схватились обсуждать вопрос жизни и смерти своей, он тут сказал всем дядям правду, в том числе и виновнику этого обсуждения: «Мало, мол, ты завесил Дроздовым!» – и начал спорить со всем зрительным залом, что я вот такой и сякой… Привел в действие «золотые перья», а вместе с ними колеса моей судьбы, которые к тому времени уже вращались в издательстве «Советский писатель». Начальство с замечательным чутьем это вращение уловило и показало мне порог.

В другие места эти звуки и поблескивание этих колес еще не докатились…

И вот я вышел с рукописью под мышкой, повеся нос, ошеломленный, из издательства. Это была действительно ошеломляющая рецензия: вчера еще дружно хвалили – и вдруг такой удар. И удар сразу в нескольких направлениях, некоторые из них трудно было перенести семейному человеку с четырьмя детьми, каковым я был.

Вышел я, и вдруг около меня останавливается машина, а в ней – то ли главный редактор, то ли директор издательства «Молодая гвардия»: «Владимир Дмитриевич, куда вы идете?» – «Да так, никуда», – я уже научился быть начеку. Уже успели меня несколько раз ударить по губам и приучили к каким-то таким собранным движениям. И я, не растерявшись, не сказал ему, что меня выгнали из издательства, что договор расторгнут. Я немедленно принял вид независимый, полный оптимизма.

«Да вот, иду по делам». – «Садитесь, подвезем», – я сажусь. «Ну что там у вас, Владимир Дмитриевич?» – косит глаза под мышку. «Да роман несу, рукопись». – «Куда, в издательство?» – «Да вот в издательстве здесь кого хотел, того…»

Я не ручаюсь за дословную точность разговора. Это было очень давно. Я говорю, что не застал здесь того, кого мне надо, но я, мол, вернусь.

«А зачем вам в издательство?» – «Хочу заключить договор». – «Еще не заключили договора на этот роман?» – «Нет». – «Который в «Новом мире»?» «Да». – «Который вчера так хвалили в Доме литератора?» – «Да». – «Так зачем, когда с вами издатель едет! Поехали с нами в издательство».

Приехали мы в издательство, сразу – наверх, в кабинет. Начальник этот – кнопку. Сейчас же – секретарша. «Позовите Ивана Ивановича». Имеется в виду главный бухгалтер. «Давайте бланк договора». Тра-та-та. Договор заключен. Опять те же самые 25 % аванса.

– Иван Иванович, там у нас есть деньги для Владимира Дмитриевича?

– Есть. Сейчас, Владимир Дмитриевич, аванс.

Я его – хвать! И в карман! И бежать! Оставив рукопись, конечно.

Началась нормальная работа – «радовання», как украинцы говорят. А «радовання» никакого не надо было, потому что все уже было отредактировано, когда печатали роман в «Новом мире». Мы договорились, что я принесу расклейку. Я сбегал, принес. Там для виду Вера Александровна Яковлева, редактор, почитала, подержала несколько дней – и пошло. Серьезный редактор, она сразу поняла, что текст готов, и пошло в набор. И вот, когда уже набрали, сверстали, вдруг – хлоп! Что мы делаем? Кого печатаем? Немедленно расторгать! А я, по-моему, уже успел получить «одобрение». Они говорят: «Отдавайте полученные деньги!» – «Не буду».