Между двумя романами

«А, Владимир Дмитриевич, здравствуйте! Давно мы с вами не видались». «Здравствуйте, здравствуйте», – отвечаю. «Что, Владимир Дмитриевич, вы хотите новый роман опять по этому же каналу пустить через «Международную книгу»? Давайте, мы охотно с ним познакомимся». «Да нет, – говорю я. – Нет, не то. Я пришел к вам еще раз поговорить насчет гонорара и насчет авторских экземпляров». «Владимир Дмитриевич, о чем вы? Неужели вам не ясно все, мы ведь не раз уже вам говорили! Ведь мы же вам точно все сказали, – помните? – что это акулы, они же ничего не дают и даже вот авторских экземпляров не могут послать своему автору!» Заметьте, эти воспитанники Змеула посмели сказать даже такое: «Мы думали, что уж этот роман, который так по нутру пришелся реакционерам на Западе, уж этот роман «реакция» оплатит. Мы на это и били, беря у вас доверенность и рассчитывая что-то получить, но нет, оказывается, даже и здесь у капиталиста своя шкура ближе к телу, и не на этом ли основано то обстоятельство, что буржуи все время дерутся между собой и не могут найти общего языка!» Чувствуете, я как бы и сам был тут ими в буржуи заверстан. Вот же, даже со мной эти капиталисты общего языка не нашли. Можно представить, как закипел во мне пионер с красным галстуком, слыша такой циничный тон из уст ревнителей чистоты!

На этот раз разговор со мной вели какие-то мальчики. Мальчики особенно щедры на такие разговоры. Начальники, они солидного возраста, они лгут спокойно. А эти мальчишки, что ездят за границу, которые жаждут обарахлиться, которые из кожи вон лезут, чтобы прослыть вполне пригодными для отправки за границу, вот они такое городят. Я выслушиваю. Потом говорю: «Все-таки, товарищи, мне кажется, что поступали некоторые…» «Нет, Владимир Дмитриевич, никогда! Такого не бывало! Не может быть… уж это…» Тогда я, как играют в подкидного дурака, как в дурака играют… в карты… достаю из портфеля бумажечку на 400 или 500 долларов – и на стол кладу, как, знаете, шестерку козырную. И, как у Маяковского, – «ожогом рот скривило господину…» Такая наступает пауза… молчание… Немая сцена… Один на другого смотрит, тот на третьего, и наконец: «А скажите, у вас это фотокопия, а подлинник…» Я говорю: «И подлинник есть. Только в надлежащем месте». Потом один, который за старшего, нажимает кнопку и вызывает бухгалтера: «Пожалуйста, такую-то книгу». Достают эту книгу, смотрят, листают: «Ах, действительно, у нас это в первый раз случилось! Это будет предметом специального обсуждения на специальном совещании. Такие вещи мы никогда не допускаем, и этот факт так не пропустим. И кто надо будет наказан. Вот. Видите, бумага подшита. Так что, Владимир Дмитриевич, сейчас мы вам эту сумму, 400 долларов, во Внешторгбанк переведем, удержим с нее 25 % и вы получите сертификаты. Все?» Молчание. «Ну, Владимир Дмитриевич, мы ведь все уже решили к удобству…» Мол, что ты еще тут сидишь… Тогда я лезу, достаю уже козырную семерку и кладу на стол. Там уже тысячи на три. Тут опять немая сцена. И взгляд под стол, на портфель. «А много у вас там еще?» Я говорю: «Вот, посмотрите, достаточно бумаг». И лукавый взгляд человека, который только что смотрел чистыми глазами мне в лицо: «Да ну что, Владимир Дмитриевич, ну и что? Ну да, действительно… Но это не мы распорядились… Вы же понимаете, что мы не присваиваем этих денег. Уж будьте уверены, что на валюту учет строгий». И даже он мне этак глазами указал на потолок, давая понять, что какое-то лицо вышестоящее распорядилось вот таким образом с моим капиталом. И вот… Но тут я должен обязательно в виде примечания сказать, что если бы не было этого вранья, этого оскорбительного вождения за нос, то я бы так не домогался. Более того, я был настолько еще чист, что сам бы смог пожертвовать эти деньги французской компартии – при своей нищете. Я бы отлично сам смог эту жертву сделать, а не доверять этот акт каким-то мальчикам, которые, меня водя за нос, имели и свой интерес, потому что их деятельность очень щедро оплачивалась, да и командировки… Вот так завершилось мое образование. Потерял я свой красный галстук. Как будто завершился некий эксперимент, давший мне ценнейший опыт, которого у меня не было, опыт общения с властями.

Но не просто с властями. Власть власти рознь. А со специфическими учреждениями и начальством, которые имеют отношение к загранице. И они мне тут сказали: «Вы ничего не получите». Мне так прямо и сказали. Я тогда взмолился: «Но вы же обещали эти 400 перевести!» «Ну почему 400? Мы вам больше переведем. Сколько стоит «Москвич» в валюте? 700 рублей? Вот мы и переведем вам, уж не помню, 700 или 800 рублей. До свиданья, Владимир Дмитриевич, до свиданья».