Между нами никаких секретов

Матиас ещё несколько минут продолжал бодрствовать, а затем снова заснул, уступив неестественной усталости, вызванной циркулирующими в его крови психотропными веществами. Он принял охотно бессознательное состояние, которое на некоторое время защищало его от реальности, готовой атаковать эти стены снаружи.

Таким образом прошли два дня, в течение которых у Матиаса чередовались состояния возбужденного бодрствования из-за места, где он находился, с глубоким сном, вызванным морфием.

Всякий раз, когда к нему подходили доктор или медсестра, чтобы позаботиться о нём, он начинал умолять выписать, с обещанием, что дома его будут лечить со всем необходимым вниманием.

На третий день после выхода из комы Матиас встретился с комиссаром полиции, который взял на себя ответственность за его дело, и тогда Мати понял, что у него гораздо более серьезные проблемы, чем пребывание в больнице.

Он всё ещё не мог видеть. Опухшие веки не позволяли открыть глаз, и, несмотря на прикладываемые усилия, даже когда Матиас, казалось, был способен двигать ими достаточно, чтобы создать тонкий проблеск, всё вокруг оставалось погружённым в темноту. Когда комиссар вошёл к нему в палату, Матиас понял, что его пребывание в «Калифорнийском тихоокеанском медицинском центре» будет намного более длительным и раздражающим, чем он планировал, и полиция не выпустит эту кость. Его дело не отправят в архив как нападение неизвестных, и полиция ещё долго будет кружить рядом.

— Доброе утро, мистер Кроуфорд. Меня зовут Бенедикт Лейтон, я комиссар департамента полиции Сан-Франциско. Вместе со мной моя коллега Сара Стерн. Можем ли мы задать вам несколько вопросов?

— Пожалуйста, — сказал Матиас до сих пор хриплым голосом.

— Как самочувствие сегодня?

— Гораздо лучше, спасибо.

— Хорошо. Я знаю, вам сообщили, что мы придём для снятия свидетельских показаний...

— Да. Но, к сожалению, я до сих пор ничего не помню, мне жаль, — соврал он.

— Быть может, если я освежу вам память, что-нибудь всплывёт.

Матиас молчал.

— Итак, — продолжил Лейтон, — скорая помощь была вызвана в пять тридцать пять утра в субботу 13 февраля. Голос звонившего мужчины (позже идентифицирован как голос Курта Штайнера), попросил помощи для мужчины, ставшего жертвой нападения на вилле «Красный тюльпан», расположенной на улице Ларкин 213.

Когда приехали парамедики, они немедленно связались с нашим отделом. Вы лежали на полу, на втором этаже здания, с множественными травмами и переломами. Вы потеряли много крови, но, как ни удивительно, в комнате, где вас обнаружили, не было явных признаков взлома, а пол выглядел чистым. В вашей крови обнаружили огромное количество кокаина. Было также ясно, что несколькими часами ранее вы занимались сексом с разными партнерами. На вилле был беспорядок от того, что казалось весьма «интересной» вечеринкой... Подводя итог, всё заставляет нас думать, что случившееся с вами было не простым нападением неизвестных лиц.

Матиас слушал сохраняя молчание.

Когда Оксана решила его помиловать (и он продолжал задаваться вопросом — почему), Матиас подумал, что она организует всё лучше. Но сцена, с которой столкнулись копы, выглядела неправдоподобно. Это понял даже он. Но Матиас знал, — без его заявления полицейские не могли начать расследование.

Мати вздохнул и продолжил в своём намерении не сотрудничать с властями.

— Мы с Оксаной любим заниматься сексом с друзьями. Я не думаю, что это преступление. И в тот вечер их было несколько. Я также подтверждаю, что той ночью употреблял кокаин. Но кроме вечеринки, секса и наркотиков я больше ничего не помню. Мне жаль.

— Я понимаю... Надеюсь, ради вашего же блага, эта досадная потеря памяти быстро разрешиться. Мы нуждаемся в вас для продвижения в расследовании.

— Но какое расследование, инспектор? Кажется, я не подал жалобу...

— Расследование покушения на убийство, Кроуфорд. Ни один полицейский, даже самый последний из числа неспособных, не поверит, что ограбление закончилось трагедией. Кто-то хотел вашей смерти.

Матиас снова замолчал и решил не бросать дальше вызов судьбе. Он не мог видеть лицо детектива, но тон его голоса уже был нервным и достаточно подозрительным.

— Хорошо. Тогда, если что-нибудь придет в голову, я дам вам знать.

— Я надеюсь. А пока мы выставляем охрану у дверей палаты. По крайней мере, пока мы точно не узнаем, что, чёрт возьми, случилось той ночью.

— Вы боитесь, что злоумышленник вернётся и закончит то, что начал? У меня нет врагов, офицер.

— Напротив, мы подозреваем, что у вас они имеются и ещё какие! Опасные и... как бы сказать... очень к вам близкие.

С этого момента Матиас не сказал ни слова. Он притворился, что плохо себя чувствует и нуждается в отдыхе. Повернулся на бок и оставался лежать в такой позе, пока не услышал шаги агентов, покидающих его палату.