Между роботом и обезьяной. Искусство найти в себе человека

Итак, привязанность лежит в основе того, что мы называем любовью. Я обычно редко использую это слово, потому что фраза «я тебя люблю» на практике может означать что угодно – от «ты мне очень нужна, чтобы я не чувствовал себя одиноко» до «я к тебе нормально отношусь, а за это ты мне должна вот это и вот это». Иногда под любовью понимается полное, тотальное и безоговорочное принятие любых особенностей партнера (или самого себя), однако такое понимание любви для меня отдает фальшью, потому что даже самые замечательные и любящие матери периодически устают от своих младенчиков, которые и черт характера-то не имеют, – а все равно невозможно их любить так же ровно и гладко, как их младенческая кожа. Что уж говорить-то о принятии таких неоднозначных, сложных и с большой жизненной историей людях, как мы-взрослые.

Еще один аспект путаницы с любовью – это смешивать «лучшее» и «любимое». А ведь это совершенно разные измерения – можно быть любимым, но не лучшим, и наоборот. Но очень часто растущие дети слышат или чувствуют совсем иное. «Ты будешь любимым, если только станешь лучшим», «любить можно только лучшее», «любят за успехи, а успех – это стать первым». Взрослые тогда напоминают команду болельщиков, которая стоит с транспарантами и кричит легкоатлету-бегуну, лидирующему в забеге: «Петя! Петя! (или Лена! Лена!)». И когда наш бегун пересекает финишную ленту, все сбегаются к победителю и делают селфи, папа-мама гордо говорят «о, это мой ребенок, смотрите!», и все счастливы. Но не дай бог вам прибежать вторыми. Транспаранты быстренько свернут, родственники сделают вид, что вообще они не знают никого Петю, а папа-мама в лучшем случае быстро уведут Лену переодеваться, пряча глаза как от нее самой, так и от окружающих. Так рождается ужас, от которого люди могут бегать всю жизнь.

И вот один из этих людей, которые вечно прибегали вторыми, меня и спросил: «я знаю, что значит лучший=любимый. А как это просто любимый? Как можно любить человека, который не успешен, не первый во всем? Головой я понимаю, но никак не могу почувствовать». Наша «лучшесть» рождает восхищение (которое часто путают с любовью), а из чего рождается любовь?

Любовь для меня лучше всего выражается через фразу «хорошо, что ты есть». То есть меня радует сам факт твоего существования в этом мире, он становится светлее и уютнее с тобой. И это «хорошо, что ты есть» рождается не из восхищения «о боже, какой ты крутой!», а из совместно разделенных переживаний. Когда я радуюсь чему-то и вдруг обнаруживаю, что это радует и другого. Когда вы вместе смеетесь над чем-то, и ты вдруг понимаешь: блин, а мы смеемся над одним и тем же, надо же – такая странная штука! Когда мы можем разделить горе, сидя рядом и не пытаясь заткнуть его неловким и нелепым «ну, все будет хорошо». Когда плачете вместе… Она рождается из мурашек, бегущих при прослушивании любимой песни, и ты видишь – не у тебя одного они… А еще она может рождаться из благодарности, отклика на заботу (может и не родиться, но без нее – никуда).

«Хорошо, что ты есть» не бывает безусловным, но условие для любви – не ослепительно-снежная и холодная вершина Эвереста успеха, которую таскаешь с собой в мешке, а способность делиться своими переживаниями с другими и откликаться на них, когда ими поделились с нами. И этому можно научиться. Мне кажется, это дает надежду даже для тех людей, которые в своем детстве сталкивались с пренебрежением и холодностью со стороны родителей и других близких людей.

Приходя на психотерапию, люди нередко ставят перед собой задачу «нужно полюбить себя!». Да, это расхожий штамп, игнорирующий к тому же то, что «нельзя вот так взять и полюбить себя». Равно как невозможно поступить в соответствии с такой же популярной фразой «если хочешь быть счастливым – будь им!». Как отмечал Виктор Франкл, счастье – это побочный продукт жизни человека в соответствии с его ценностями и смыслами. То есть цель – обретение смысла, а не счастье. Так вот, любовь – тоже приложение, а не цель.