Между роботом и обезьяной. Искусство найти в себе человека

Б) Не включаться в какие-либо процессы, не вовлекаться эмоционально. Идеальным вариантом будет позиция ироничного наблюдателя – ирония позволяет отстраняться самому и отстранять других людей от себя.

B) Отказаться от фантазий, мечт, желаний – любых переживаний, которые могут внести диссонанс в сложившееся положение дел, возбуждать излишние эмоции и страсти. Убедить себя, что тебе многого не нужно и что вообще твой удел – умеренность и стоицизм, гармония, которая понимается как отсутствие ряби на зеркальной поверхности пруда.

Г) Отказаться от любых попыток что-либо контролировать (от меня ничего не зависит, остается только смирение) или, напротив, гиперконтроль (иллюзия всемогущества), при котором любое отклонение от стандарта карается очень жестко.

Д) Переоценивать ужасность психологической нагрузки и недооценивать свои способности выдержать ее (это слишком сильно/тяжело для меня).

Однако, парадоксальным образом, подобные мероприятия приводят к усилению тревоги и возрастанию скуки (которая является следствием отказа от всего того, что реально возбуждает). Цена безопасности – подавление любой новизны, любых возмущений, любых попыток «раскачивать лодку». Реальность должна либо контролироваться, чтобы ничто извне не проникло в жестко установленный распорядок, либо игнорироваться (если нет сил, чтобы все контролировать). Подавление страстей, уничтожение новизны и нацеленность исключительно на безопасность могут привести в крайних случаях к эссенциальной депрессии – хронической усталости, скуке, апатии. Вместо ярких эмоций в диапазоне от восторга до ужаса – унылые рациональные построения, безупречная логика, с помощью которой легко можно обосновать любой отказ от каких-либо притязаний в этом мире. Все равно все умрем. Своего рода самоубийство из страха смерти.

А откуда, кстати, берется усталость? Вроде бы ничего не делает человек. Да нет, работа проделывается большая – нужно держать под контролем собственную психику, рвущуюся к активному взаимодействию с внешним миром (для этого она, собственно говоря, и существует). Все силы уходят на поддержание стабильности, почти ничего не остается на радость, возбуждение, интерес. Тусклый огонек эмоций позволяет существовать, но никак не активно действовать. Пожалуй, немного останется для того, чтобы рассуждать о реальности. Но только не взаимодействовать с ней. Никаких приключений.

Смеяться – это риск показаться глупым. Плакать – это риск показаться сентиментальным.

Выражать свои чувства – это риск показать свою истинную сущность. Протянуть руку другому человеку – это риск быть втянутым в его проблемы. Поделиться своими идеями, своими мечтами с другими – это риск потерять их. Любить – это риск быть нелюбимым в ответ. Жить – это риск умереть. Надеяться – это риск разочароваться. Но рисковать все же необходимо.

Ибо самая большая опасность в жизни – это не рисковать ничем. Тот, кто ничем не рискует, ничего не делает, ничего не имеет и ничего собой не представляет. Он, возможно, избежит страданий и печали, но не сможет ни научиться, ни чувствовать, ни меняться, ни расти, ни любить, ни жить.

Свободен тот, кто рискует.

(Джеймс Олдхейм, гештальт-терапевт)

Глава 1.7. «Я хочу, чтобы меня любил и любым» – потребность в принятии

С принятием часто бывает путаница. Его путают, с одной стороны, с одобрением, а с другой – с агрессивно-деструктивным самоутверждением. И тогда рождаются такие требования к окружающим, как «хорошим меня любой может принять, полюбите меня плохим» или, как в популярном в интернете стихотворении Аниты Прутковой, «я такая как есть и совсем не желаю меняться». Часто под этим подразумевается, что, раз вы меня «принимаете», то обязаны подстраиваться, мириться с любыми моими выходками. Такое требование характерно для подростков – любите меня любым, или, получается, вы меня отвергаете. Попробуем разобраться.