Читаем Между СМЕРШем и абвером. Россия юбер аллес! полностью

Между СМЕРШем и абвером. Россия юбер аллес!

«Неужели я действительно влюбился в эту латышку? Да кто она такая, черт возьми?! – распалял он себя. – Шлюха, проститутка из борделя! Не мог найти себе лучше? Свет клином сошелся на этой Марте?!» Однако чем больше Винер себя «заводил», тем сильнее ему хотелось увидеть женщину снова. При этом моряк понимал, что с черноволосой красоткой ему придется, скорее всего, распрощаться навсегда: против гестапо он бессилен…

Капитан 3-го ранга Петр Травин

Высадив «пассажира» в квадрате 24–07, «Щ-147» легла на грунт в нескольких милях северо-западнее Лиепаи.

Командование Кронштадтской бригады подводных лодок поставило перед Травиным следующие задачи: доставив «пассажира», через определенное время взять его на борт при возвращении, но главное – по команде из штаба атаковать и уничтожить немецкую субмарину. Первая задача была почти выполнена. Вторая ее половина, по мнению Травина, не представляла особой сложности. («Хотя и тут вполне возможны непредсказуемые ситуации – на войне как на войне!») Наибольшие трудности могли возникнуть при реализации последней задачи, ибо дуэль с вражеской подлодкой – это высший «пилотаж», самый сложный вид морского боя. Впрочем, пока было неясно, состоится ли вообще эта дуэль. Как пояснил еще на берегу комбриг Иванников, немецкая лодка может быть уничтожена нашей авиацией или даже диверсионным способом. Но если она все же попытается выйти в море (о чем Травин будет заранее предупрежден), ее должна встретить «Щ-147».

Он посмотрел на круглые корабельные часы, висевшие в каюте: два часа ночи. Пора! Травин вызвал к себе старпома – того самого коренастого казаха, доставившего Горячева на резиновой лодке к берегу:

– Что докладывает акустик?

– «Горизонт чист», никаких посторонних шумов! – четко доложил помощник.

– Добро. Командуй на всплытие!

Спустя десять минут командир и старший помощник уже курили на ходовом мостике. Кругом стояла кромешная тьма: нигде не было видно ни береговых огней, ни проблесков портовых маяков. Немцы соблюдали строжайшую светомаскировку, и ничто не указывало на то, что всего в пяти-шести милях раскинулся стотысячный город-порт. Шел мокрый снег, под теплые бушлаты подводников задувал холодный северный ветер, волнение достигало четырех баллов – такую погоду моряки метко окрестили «собачьей».

– Долго нам здесь «отлеживаться»? – недовольно спросил старпом.

– Не знаю, Гриша. Спроси что-нибудь полегче. В штабе приказали ждать условный сигнал – тебе это известно не хуже меня.

В это время из открытого люка раздался голос радиста:

– Товарищ командир! Радиограмма из штаба!

– Добро, – откликнулся Травин. – Сейчас спущусь!

«Щ-147» всплывала по ночам не только для приема шифровок (строго соблюдая режим «радиомолчания»), но также для проветривания отсеков и подзарядки аккумуляторов. При этом время нахождения на поверхности было минимальным. Вот и сейчас – уже через сорок минут подлодка снова ушла на глубину.

Командир пригласил старпома Бейшеналиева в свою каюту и молча протянул дешифрованный текст. Тот быстро пробежал глазами короткое сообщение: «По данным разведки выход «объекта» возможен уже через трое-четверо суток. Будьте предельно внимательны. Точное время сообщим в следующих радиосеансах. Продолжайте ожидание на прежней позиции…»

– Все ясно! – заключил старший помощник, возвращая листок капитану.

– Что тебе ясно?

– Пока только одно: продолжаем «отлеживаться» на дне. Все остальное – как в тумане…

– Тебя что-то беспокоит?

– Больше всего время – точное время выхода в море этой чертовой лодки! Скорее всего, это будет ночь…

– Ты прав… Атаковать немцев наверняка будем ночью, при нулевой видимости – практически «вслепую». Чтобы не ошибиться и торпедировать нужную цель, мы должны знать точное время ее появления!