Между строк (СИ)

Северино много раз говорил себе, что все эти цирковые шоу — сплошная трата времени, денег и нервов, однако удержаться все равно не смог. Уж как пятнадцать лет полностью седой капитан стражи, грозный Севэро стоял на площади и смотрел на представление с абсолютно мальчишеским восторгом в глазах. Он слышал о том, что в городе появились циркачи, и даже распорядился почаще патрулировать площадь (всем известно, что где циркачи, там и воровство, и разбой), однако сам столкнулся с ними впервые.

Надо сказать, капитан мог бы пройти улицами, и так было бы даже быстрее, но, не в силах удержаться от любопытства, он сделал крюк и зашел на площадь. И вот, отчаянно пытаясь сдержать восхищенную улыбку, “Стальной Мойя” смотрел на представление, не отрываясь. Яркие одежды, улыбчивые лица, красочный перформанс затягивали не хуже спиртного, кружили голову и заставляли аплодировать в унисон разношерстной толпе.

Фокусник и его ассистентка откланялись и под одобрительные гиканья толпы, ушли за кулисы, уступая место худощавому парнишке в обтягивающих одеяниях, призванных показать его гибкое тело во всей красе. Только сейчас Северино заметил натянутый канат. Похоже, сейчас начнутся настоящие трюки, подумалось ему. Он, подойдя чуть ближе (хотя не с его ростом жаловаться на то, что ничего не видно), приготовился к чему-то фантастическому.

***

Азарт, адреналин толчками по венам и это непередаваемое чувство, когда все взгляды на тебя. Куэрда давно научился владеть толпой, как своим телом, сотворяя эмоции, можно сказать, из воздуха. Находясь открытым, словно на ладони, он, однако, никого толком не видел. Толпа не имела лиц, это было одно сплошное внимание, один сплошной резкий вдох волнения и глубокий выдох облегчения на всех. Коста дирижировал всеми ими, находящимися там, внизу, на то короткое пяти-семи минутное выступление, подчиняя себе. И знал, что толпа всегда жаждет зрелища, а ещё больше кровавого зрелища.

И он давал им это тонкое ощущения ожидания крови, балансируя на грани, искусно теряя на миг равновесие и изводя грациозными перегибами литого тела. Всё казалось таким изящно лёгким, трепетно игривым и только немногие знали, насколько пропитывается потом, обтягивающая кожу канатоходца, тонкая ткань костюма, который приходится буквально сдирать с себя после каждого номера.

Чтобы собрать больший куш приходилось делать по нескольку заходов с небольшими перерывами. Такие воскресные марафоны Флавио особенно не любил. К вечеру они выжимали труппу так, что даже на кабак не хватало сил.

Вот и сейчас только к заходу солнца, Коста, погрузив тросы, канат, шесты, крюки, выдохнул, устало усаживаясь на край повозки, следующей в раскидистый лагерь циркачей, расположившийся на северо-западной окраине города.

— Смотри, что я тебе достал, — запрыгивая на ходу прямо в тюки, выпалил босоногий мальчишка и хлопнул на колени канатоходца потрёпанную книжицу.

— Лучи, ну, что опять такое? — Куэрда недовольно поморщился. — Взял моду мне бумаги таскать.

— А вдруг оно тебе пригодится? — Ящерка заискивающе заглянул в глаза. — В тот раз же пригодилось, да?

Флав никому не рассказывал о том, как и когда ему пригодилась вот такая «находка» воришки. Но маленький пройдоха, кажется, знал, что Коста воспользовался его «подарком». Возможно, потому что после, Куэрда отблагодарил мальчишку ярким шейным платком. Теперь же Ящерка похоже вознамерился таскать ему всё, что попадалось в карманах сеньоров кроме денег и украшений.

— Да, пригодилось, пригодилось, — отмахнулся от воришки канатоходец.

Лучи довольно улыбаясь спрыгнул на ходу, махнул рукой:

— Я в лавке у тётки Труди, ладно… — рассчитывая на вознаграждение, крикнул он, юркая в узкую улочку.

— Ладно, — отозвался себе под нос Флав и лениво повертел в руках потёртую книгу.

Обложка смутно напоминала что-то такое далёкое, что Куэрда даже нахмурился. Открыл, удивлённо вскидывая брови и разглядывая аккуратно подшитые, тем не менее, почти выцветшие первые страницы, с расплывшимися пятнами чернил и полустёртым печатным текстом. Пролистав несколько бережно сохранённых листов, Флав наконец понял, что напоминала ему эта вещь. Перед ним была библия. Правда, состояние этой священной книги оставляло желать лучшего, да и испещрённые рукописными словами междустрочья не добавляли ей блеска.

— Вот шельмец, — Коста покачал головой и погрозил пальцем в ту сторону, куда минуту назад умчался мальчишка, — обчистил святошу, господи прости, — он усмехнулся и, захлопнув библию, бросил её между шестами, укладываясь спиной на мягкий узел инвентаря факира.

Под мерное покачивание повозки и неспешный шаг лошади, Куэрда задремал, давая отдых уставшему за день телу…

— Флав, Флавио, — за плечо настойчиво трясли и Коста, вынырнув из крепкого здорового сна сел на повозке, моргая и осматриваясь.

Справа аккуратно натянутый шатёр шапито, в лучах заходящего солнца кажущийся огромным красным яблоком, разрезанным пополам. Слева от него жилые повозки, крытые, наскоро построенные вольеры. А прямо перед ним старик Пиро собственной персоной, владелец всего этого великолепия.