Между строк (СИ)

Город уже спал, лишь в некоторых окнах по-прежнему неверно дергалось пламя свечей. Улицы были пустынны и темны. Искать маленькую потрепанную книгу в таких условиях изначально было делом гиблым, и капитан осознавал это. Но разве мог он просто так отступиться?

“Кому вообще, черт возьми, нужна старая библия?” — задавал он себе вопрос снова и снова, скользя взглядом по едва посеребренным светом молодого месяца и звезд мостовым. И действительно, кто мог украсть такую сомнительную ценность? Кошелек? Дьявол с ним. Что такое деньги, когда ты вдруг потерял часть себя — да такую значительную, что без нее Северино казался сам себе всего лишь своей тенью, не более? Но книга — да кому в этом полуобразованном городе вообще нужны книги?

Капитану хотелось кричать, вопить от отчаяния. Его глаза, пятнадцать долгих лет не знающие, что такое слезы, вдруг начало нестерпимо жечь, точно сами демоны ночи прислоняли к ним раскаленные железные пруты. Все, чего сейчас хотелось Северино — найти загадочного вора и отдать ему еще два своих месячных жалованья, только бы он вернул ему книгу — целую и нетронутую.

Он сам не заметил, как перешел на бег. Ноги несли его вперед, в то время, как его взгляд, в котором с каждой секундой той самой глупой надежды оставалось все меньше и меньше, торопливо скользил по дороге. Он выбежал на рыночную площадь, где, как он подозревал, все и случилось. Циркачи, будь они прокляты!

Северино чувствовал себя полным идиотом за то, что попался на старую, как мир, уловку. Циркачи, театралы, факиры, фокусники — вся эта шайка зарабатывала вовсе не тем, что люди кидали им под ноги, будь то монеты или тухлые овощи. В каждой подобной труппе существовала специальная должность, обычно ее занимали мальчишки-сироты или же дети кого-нибудь из труппы. Они обчищали карманы зевак, пока те были увлечены рукоплесканиями великолепному выступлению.

И ведь он же все это знал! Ну конечно же знал, иначе бы не усилил патруль на время пребывания циркачей в городе. И как он, начальник стражи, мог так облапошиться?

Площадь пустовала — циркачи давно собрались и уехали в свой лагерь. Взгляд Северино быстро мазнул по пустырю, и тут же остановился, зацепившись за стройную худощавую фигуру. В душе шевельнулись подозрения, и он подошел ближе. Точно, это был сегодняшний канатоходец, растрепанный, точно после сна и что-то выглядывающий.

“Подойти, спросить, знает ли он о книге?.. Попросить по-хорошему? Дать взятку? Припугнуть?” — мысли вертелись в голове, сталкиваясь и лишая его возможности додумать хоть одну из них по-настоящему. Капитан сделал несколько осторожных медленных шагов по направлению к канатоходцу и остановился в смятении.

Несмотря на то, что в Северино всколыхнулась надежда вернуть книгу, сейчас все представлялось куда более сложным. Не мог же он признаться, что книга принадлежит ему! Если канатоходец окажется примерным христианином, то, даже не зная английского, на котором и было большинство междустрочных писем, он сообщит “куда надо”, и Северино уведут, “куда следует”. Не то, чтобы он боялся смерти - он разучился делать это еще на корабле, однако перспектива сожжения или четвертования, тем не менее, не радовала его.

— Ты из цирка, — наконец, вымолвил капитан, и его собственный голос не напоминал ему ничего из того, что он до этого слышал от самого себя. Словно это сказал за него кто-то другой, невидимый.

Это был не вопрос, а утверждение. Что сказать дальше, Северино отчаянно не знал, потому что так и не решил, какую тактику избрать.

***

Мысли Флавио настолько были заняты библией и теми крупицами переведёнными стариком Пиро, который не переставал удивлять, а теперь и знанием английского языка, что канатоходец чуть не натолкнулся на, словно вылепленную из тени ближайшего дома и возникшую перед ним фигуру мужчины.

Свет факела, расположенного на стене, заслонял раскидистый бук, росший прямо напротив лавки травницы. Густая тень не давала возможности разглядеть подробно лицо и качество одежды, чтобы определить по таким незамысловатым признакам степень дохода сеньора и его положение в обществе. Впрочем, нахождение его в этот час на улице без сопровождения слуг, тоже говорило не мало.

Вопрос в лоб требовал такого же прямого ответа. Вот только последствия нужно было обмозговать. Если это управляющий, посланный одним из вельмож, чтобы пригласить труппу для личного выступления, то почему послан так поздно? Не мог досидеть до утра? Если грабитель, то почему интересуется, откуда он, или сейчас модно грабить именно циркачей, вежливо осведомляясь о роде занятий, степени дохода, кроме наличия при себе наличности? Если ищет кого-то из труппы, то тут же вставал вопрос «зачем»? Вариантов было множество, поэтому Куэрда уклончиво ответил:

— Допустим, — канатоходец переступил с ноги на ногу, выискивая взглядом припозднившихся прохожих. — Что из этого следует?