Между верой и сомнением

Когда все трое встали передо мной, я попросил плащ у Таниссы и протянул его мужчинам.

— Прикройте девушку от людей. Сейчас она покажет следы насилия.

Послышался негромкий гул. Пара человек что-то выкрикнули. Мол, где это видано, чтобы девушку перед тремя мужиками раздевать? Следом всё больше людей потребовало убрать плащ — народ желает знать, что с ней случилось.

Плащ оставили. Я осмотрел девушку и горько признал: она умна, а Генри идиот. Нашелся синяк, а затем царапина на шее — их оставил Генри, когда срывал сарафан. Потом несколько синяков на запястьях, которые он больно сжимал. Ава даже изобразила, как была схвачена, но вот только при насилии руки девушек держат немного иначе — уж я это точно знал: хорошо разбирался в анатомии. Вопросов у других не было. Я видел по лицам Бернарда и Генри, что они неглупы и всё прекрасно понимают, вот только цели этих людей были мне ясны.

Все разошлись по местам. Я предложил взять последнее слово. Начал Томас:

— Ава всегда была ветреной особой. Она не гнушалась утех любви ни с кем из знакомых. И вот во что это вылилось. Ее игривое поведение на концерте ввело Генри в заблуждение. Но она провела черту. Люди видели это, и дроу видела, как девушка отказала ему. Генри виновен в том, что преследовал ее и напал. Наказание за такое — смерть!

Но отец Бернард явно имел свои планы:

— Эх, молодость. Девушка заигралась, перешла границы поведения порядочных людей, а потом отказала. Но разве не странно вести себя откровенно в одном месте и забыть об этом в другом? Если бы мы могли в тот момент посмотреть… Какой страшной магии подверглось сознание вашей молодежи, вашего будущего…

В голове щелкнуло. Пазл вмиг сложился.

Церкви нечего предложить. Местные не страдают от болезней, не мрут, не воюют с соседями, не голодают, не знают бед от чудовищ… У них простая крестьянская жизнь. Можно даже сказать, идеальная. А всего-то и нужно, что приносить кровавую жертву. В их вере нет ничего поистине страшного. С чем бы церковь ни пришла, ее не примут: у местных нет причин менять своего Яноша на чужого Единоликого.

И вот появился шанс для отца Бернарда. Он явно лучше меня знаком со всеми тонкостями местной веры. Знает, от чего толпа так яростно требует жертву и готова ради нее пролить кровь. А у церкви остался единственный дар… Милосердие. То, что нельзя измерить, но чего можно обещать бесконечно много. Я мысленно отвесил поклон Бернарду: его терпение получило награду. Сколько же целей он умудряется держать на мушке.

Его ход мне ясен, стоит готовить свой. Беда пришла, и мне уже не нравится, куда подул ветер перемен, ведь у Бернарда есть еще задание — взять под контроль меня. Он не хочет действовать силой — но что, если поссорить меня с местными и не оставить мне выбора?

Отец Бернард продолжил. Он вышел в центр сцены. Голос его был напитан силой и добротой, знанием и властью. Он знал, что делает, и я чуть ли не наяву видел вместо его спины, столь удобной для удара, страшный капкан, из которого я не вырвусь. Мужчина, без сомнений, шел к людским сердцам самой прямой дорогой.

— Уважаемые жители этой деревни, смиренно прошу вас сегодня прислушаться к моим словам. Я пришел к вам, на эту чужую для меня землю, чтобы поделиться с вами моими мыслями и чувствами, но, прежде чем перейти к самой сути, я хотел бы выразить свою благодарность за ту любовь и заботу, которую вы проявляете по отношению к этой земле. Ваши поля цветут, плодоносят и дают вам пропитание. Ваши дома стоят крепко и надежно и полны гордым наследием, которое передается от поколения к поколению.

Люди стояли и внимали каждому слову, словно очарованные их силой.

— Однако я не могу не заметить, что в ваших глазах что-то скрыто. Горечь кровопролитий и потерь. Мрак, что стелется и покрывает все вокруг. Я понимаю, что этот мрак затаился в ваших душах, и не хочу проходить мимо. Я хотел бы поделиться с вами своим опытом и надеждой, чтобы вместе мы могли выйти из мрака на свет.

Я знал, чем всё закончится. Раз народ так ищет жертву, значит, это для него правда важно. Часть уцепится за слова Бернарда ради света и новой надежды, а часть не пожелает менять надежное настоящее. Их ждет братоубийственная война.

Бернард продолжал:

— Времена, в которые мы живем, наполнены непониманием и страхом перед неизвестным. Однако вместо того, чтобы ненавидеть, я предлагаю нам взглянуть на наши различия с любовью и состраданием. Мы все люди, и наша сила кроется в единстве. Я предлагаю каждому из вас здесь задуматься над этим вопросом: как бы наш мир мог измениться, если мы научимся впускать свет в наши души? Что, если мы перестанем смотреть со страхом на завтрашний день, полный света и любви?

Отец Бернард аккуратно жестом подозвал к себе Аву.

— Итак, я пришел к вам с миром и любовью в сердце, но я также предлагаю вам свидетельство о силе, которая приносит веру. Я могу сотворить небольшое чудо здесь и сейчас, чтобы показать вам, что надежда и смирение могут лечить душу и тело.

Руки Бернарда слегка засветились, и небольшие ссадины и синяки исчезли с тела Авы. Священник повернулся к толпе: