Между жертвенником и камнем. Гость из Кессарии

- Да вот... хотел взять на память... - краснея, пробормотал он. - Разве она не стоит двухсот тысяч, которые я заплатил, чтобы попасть на этот пир?

- Лично я бы не пожалел и миллиона, но только чтобы не попадать сюда! - с горечью заметил всадник и посоветовал: - А ложку лучше оставь! Помнится, один раб на всенародном угощении тоже украл серебряную накладку с ложа. Так Калигула приказал отрубить ему руки, повесить их на шею и в таком виде провести перед гостями!

Андромен в ужасе, словно его пальцы накрывали гремучую змею, отдернул руку и благодарно взглянул на соседа.

Прошло не меньше получаса, прежде чем Калигула отдышался и принял удобную позу, подложив под левую щеку, еще подергивающуюся ладонь.

Примолкшие было, гости оживились, задвигались, поднимая бокалы со здравицами в его честь.

Каллист хлопнул в ладоши. В залу снова вбежали рабы. Одни из них проворно убирали блюда с недоеденной пищей, другие заставляли столы новыми кувшинами, чашами и блюдами с незнакомыми Андромену яствами.

Слуга наполнил его бокал до краев прозрачным вином с приятным янтарным оттенком. Он отпил глоток и сразу узнал фалернское - самое изысканное и дорогое на свете вино. Попробовал паштет из ближайшей чаши и подивился его необычному вкусу.

- Что это? - налегая на понравившееся блюдо, спросил он всадника.

- Паштет из языков фламинго! - не притрагиваясь ни к чему, шепнул тот.

- Что?..

Ложка застыла у губ Андромена.

- А может, из соловьиных язычков, - подумав, поправился всадник. - Калигула любит удивлять гостей такими деликатесами!

- Сколько же надо для одной только чаши этих... как их? - при виде такого неслыханного расточительства нужное слово вылетело из головы Андромена, и он помахал рукой, показывая воображаемую птицу. - И во сколько обойдется императору весь этот пир?!

- Спроси лучше Каллиста! - усмехнулся всадник. - Хотя он вряд ли скажет об этом даже Калигуле. Ведь половина денег наверняка уже приятно отяготила его кошель.

Знаю только, что один из недавних пиров стоил годового дохода от трех провинций.

- Трех провинций... - прошептал ошеломленный Андромен, понимая теперь, откуда у императорского вольноотпущенника миллионы.

- А ты как думал? Калигула привык жить на широкую ногу. Вон в том блюде – кушанье из гусиных лапок с гарниром из петушиных гребней, в том - африканские улитки, которых кормили смесью из сусла и меда. А вон краснобородки - не меньше пяти тысяч сестерциев каждая! - забыв про осторожность, уже почти кричал всадник.

- Десяти тысяч... - машинально, поправил знавший толк в ценах на рыбу Андромен, глядя на чашу с плавающими в ней краснобородками.

Краснобородка - распространенная в южных морях рыба, редко достигавшая большой величины, поэтому за крупные экземпляры римские гастрономы платили огромные деньги.

Их подавали на стол в морской воде, чтобы они, умирая, переливались пурпурным цветом на глазах у пирующих.

- Вот видишь, - спохватившись, понизил голос всадник. - Только так можно ухитриться промотать наследство Тиберия в два с половиной миллиарда меньше, чем за год!

Уверен, что на сегодня это еще не все... Не тот человек Калигула, чтобы не поразить своих гостей какой-нибудь очередной выходкой!

И он не ошибся.

Через час с небольшим, в самый разгар пира, когда все внимание римлян переключилось на еду, в руках императора появился маленький, сверкающий предмет.

Андромен не смог разглядеть издалека, что именно это было. Он видел лишь как любовался этим предметом Калигула. Он то подносил его к самым глазам, то отводил на вытянутую руку. Причмокивал от восхищения, покачивал головой. Вдоволь налюбовавшись, подозвал раба с золотым подносом, сбросил сверкающую каплю со своей ладони и велел показать ее всем.

Держа поднос на вытянутых руках, раб торжественно двигался от ложа к ложу, встречаемый гулом восторженных голосов. Наконец он поравнялся с Андроменом, и тот увидел на золотом подносе прекрасную жемчужину небывалой величины. Андромен неплохо разбирался в ювелирных делах и был бы плохим купцом, если бы с первого взгляда не определил ее истинной стоимости.

Такая жемчужина стоила целого дворца...

Он даже привстал и едва не двинулся вслед за рабом, который, обойдя всех, направился к императорскому ложу. Вовремя остановил себя и виновато улыбнулся всаднику: мол, любой купец пошел бы за таким сокровищем на край света! Но то, что произошло дальше, едва не помутило его рассудок.

Калигула двумя пальцами взял с подноса жемчужину и небрежно бросил ее в бокал, издававший смертельный для нее запах уксуса. Потом приказал слуге наполнить бокал до краев вином и, громко провозгласив: «Нужно жить скромником или Цезарем!», медленно выцедил его до дна.

- Все, здесь ей самое достойное место! - похлопал себя по животу император и, перевернув пустой бокал, помахал им перед лицом задумавшегося о чем-то седого сенатора: - Твое здоровье, Фалькон! Почему ты не ешь?

Сенатор поднял голову и рассеянно посмотрел на Калигулу.

- Не вкусно? - продолжал допытываться император. - Ну, это мы сейчас исправим!

Калигула подмигнул Каллисту и приказал: