Между

— Она человек. С нашим сроком жизни, но человеческой привязанностью. Ей не скользить по мирам, словно бликам луны по воде. Она пустит корни — и умрет, если ей перерубить ствол.

— Я не допущу…

— Не сомневаюсь, — кивнула Старуха. — И вот что: найди ей в мужья — человека. Из наших или из смертных — но человека. Ты понял?

— Да, госпожа. Благодарю. Сова обернулась, взмахнула крыльями и исчезла, оставив своих спутниц с маленькой Гвен.

Кромка тумана: Ллиан

Так вот какое это чувство: обида. Никогда раньше со мной такого не было: когда любимый вдруг начинает казаться плохим. Когда хочется уйти от того, кого любишь. Наверное, так бывает со всеми людьми… и с теми, кто слишком близко подходит к людям. Марх, ведь это я принесла тебе весть о сестренке. А ты даже не спросил меня, не хочу ли я ее вырастить… конечно, Сова из Кум-Каулойд и древнее меня, и мудрее, но я бы тоже…Или ты боишься, что эта малютка связала бы нас с тобой слишком сильно? Боишься, что я отниму то, что принадлежит только твоей златокудрой супруге?…Но мы, сидхи, не созданы для печали. И это странное человеческое чувство — обида — развеется быстрее, чем туман над рекой.

Сети слов

Это была прекрасная легенда. Ее хорошо рассказывать вечерами у очага. Жил да был римский император… или просто военачальник… но для легенды лучше — император. И звали его на их языке Максим, а на нашем — Максен. И приснился ему дивный сон: что есть остров севернее самых северных земель, и велик он, и изобилен, и… в общем, прекрасен во всех отношениях. И есть там владыка, играющий с сыном своим в золотые шахматы, а подле сидит его дочь, красотой затмевающая… всё, что барду на язык подвернется, то и затмевающая. И проснулся император, и отправился на поиски того острова и той красавицы, и долго искал он, и переплыл море великое, и нашел тот остров, и……и высадился в Дифеде, завлеченный чарами Эудафа, сына Карадауга, и его дочери. И женился на прекрасной Элейн. И дал клятву возвести своего тестя на престол в Каэр-Ллуде. Конец сказки. Начало войны.

Кромка власти: Магн Максим

Поистине, Фортуна привела меня на этот холодный остров. Мои легионы мне послушны. Одно мое слово — и они провозгласят меня императором. Да что там! — они станут убеждать меня принять власть, а я еще могу и поотнекиваться… неделю-другую. Потом позволю меня уговорить. Скольких будущих императоров вознесли к вершине власти их легионы! Чем я хуже?!Рим падет к моим ногам. Всё это так, и я уверен в моих легионах, как в собственном оружии. Но…Скольких императоров возносила армия — и скольких она же и свергала. Нет, мало опираться на мощь войска. Нужна и иная сила. На этом сыром и холодном острове так много говорят о священной власти короля. Похоже, не врут. Здесь действительно творится что‑то странное. Жрецы этих дикарей действительно могут…Жена? Ладно, пусть будет жена. Молода и довольно миловидна, особенно если ее отмыть. Наделяет истинной властью? Отлично. Верю. Сделать Верховным королем ее отца? Да с удовольствием! Когда я пойду на Рим, мне в тылу верный правитель Британии будет очень кстати. Провиант для легионов поставит — и всё добровольно, по-родственному.

* * *

Если бы Максиму, уже именуемому в легионах Магном, а в Кимре величаемым Вледигом, сказали, что причина всех его властолюбивых амбиций — вон тот немногословный смуглый сказитель-филид, то будущий император оскорбился бы и, возможно, покарал бы дерзкого. Неудивительно, что никто Максиму этого и не говорил. Тем более, что никто этого и не знал. Кроме самого этого филида. Впрочем, человеком он был лишь по матери.

Кромка власти: Деноален