Междуморье

Я вышел из метро. В тротуар перед подворотнями жилых домов были забиты металлические гвозди, на шляпках которых были выписаны фамилии тех, кого вытащили из дома и бросили в автомобили. А потом прикончили в Аушвице.

Времени было пять утра, суббота, я возвращался с всенощного шоу где-то на Нойекёльн и был пьян. Вместе со мной возвращалось множество подобных мне зомби. В полуподвале дома, в котором мы проживали, турок как раз открывал свою мини-пекарню. Я размышлял над тем, как он должен глядеть на всех нас, возвращающихся домой после тяжкой ночи, тяжкой от выпивки, курения и вдыхания, но быстро перестал думать, потому что свалился на кровать и счастливо задрых.

Олаф Кюль, переводчик с польского языка, говорил так:

- Очень долгое время в Германии это считалось табу. Когда приехали первые тысячи, на вокзале в Мюнхене их приветствовали неистово, в рамках так называемой "культуры приветствий".

Мы сидели в уличной забегаловке на Кройцбергк, где-то между немецкой пивной, вьетнамским ресторанчиком и турецкой кебабной.

По улицам ходили свихнувшиеся от Кройцберга туристы со всей Европы и Америки. А еще – из Японии. Из мира Запада. Другим мультикультурный феномен склоняющегося в левизну Кройцберга был до задницы. Или же они пытались на нем заработать. В сортирах были намалеваны наивные, кренящиеся к левизне лозунги, чтобы уничтожить капитализм, буржуазию, правление денег. Eat the rich (Поедай богатея – англ.) и тому подобное. Как будто бы все эти кройцберговские анархиствующие типы, любящие выпить и подымить в клевом заведении, вообще не размышляли над тем, что такой вот себе Кройцберг возможен исключительно как анклав в буржуазном, в меру толерантном и сытом обществе.

Потом мы продолжали эту беседу посредством электронной почты.

Оказалось, что все это не так уже и просто, - писал Олаф. - Я слышал это от многих людей, желающих помогать. Некоторые беженцы не убирают у себя в квартирах; один из них говорил: "Не стану я здесь убирать, меня сюда Ангела Меркель пригласила". Питание они получают от катеринговых фирм; делаются ленивыми, их учат пассивности. Сверху громадные лозунги, будто бы все замечательно, что мы должны помогать, что они улучшат демографию Германию, а на низу – ужасный бардак. И чем дальше, тем люди все это четко чувствуют и критикуют. В первые месяцы было так, что средства массовой информации об этом не писали, но частным образом, после тщательного обнюхивания собеседника, все только об этом и говорили. Так что существовал разлом между СМИ и "народом".

Во всяком случае, только через несколько месяцев были выражены первые опасения в серьезных СМИ (в Нэте, понятное дело, гораздо раньше). Прежде всего, в консервативных СМИ, но консервативных интеллигентно, таких как "FAZ" или "Welt". Сегодня уже все о своих опасениях пишут свободно. Сегодня ситуация улучшилась, и даже газеты, склоняющиеся к левому концу спектра, такие как "TAZ", свободно рассматривают эти проблемы.

Клаус Бахманн, германский журналист и ученый, проживающий в Польше, считал, что все было не так уже и плохо: