Международный психоаналитический ежегодник. Шестой выпуск. Избранные статьи из «Международного журнала психоанализа» (сборник)

Предупредительный знак «Один поезд может заслонять другой» вспомнился мне снова, побуждая двигаться дальше в том же направлении. Регредиенция моих мыслительных процессов вызвала во мне ирреальное ощущение, что в тот момент, когда пациент уверенно сказал: «Это не моя история», – я, со своей стороны, смог, так сказать, вспомнить его «память без воспоминаний». Таким образом, под давлением моего регредиентного убеждения я сконструировал то, что мог бы ретроспективно проработать Серж, если бы не тот факт, что эта тема была табуирована в семье, то есть если бы его мать была способна говорить об этом. Затем я сообщил пациенту то, что было очевидно и известно нам обоим, но шло вразрез с семейным табу, и тем самым разрушил его. Формулировка, которая пришла мне на ум, напоминала описание сновидения, которое мы создаем после пробуждения: «Со своей стороны, я думал о докторской медицинской сумке [trousse médicale], которая должна была появиться во время попытки самоубийства вашей матери и которая разлучила вас с ней» (я мог бы сказать: «Мне снилось, что…»).

Мой анализант явно был очень смущен. Через некоторое время он с трудом пришел в себя: «О, это заставляет меня чувствовать себя очень странно. – Затем он возразил: – Но я не могу этого помнить, мне наверняка было меньше года… Все это бесполезно для меня… Вы просто выдумываете все эти истории…»

Последовало долгое молчание – напряженное, хотя и лишенное тревоги. Вновь обретя самообладание, пациент сказал с удивительным спокойствием: «Я чувствую, что мне хочется все отрицать; я предпочитаю не думать о том, что мою мать не интересовало то, кем я был, что она не отдавала себе отчета в том, что я был ребенком… Это невозможно… Я хотел бы все это преуменьшить. – За этим опять последовало молчание. – Это оказывает на меня причудливое действие. Я предпочел бы этого не чувствовать; я не знаю, что это такое… Я предпочитаю думать, что все, что вы говорите, ненастоящее… что вы сами все это придумали».

Наконец он взял себя в руки: «Но теперь я отчетливо помню, что употребил слово détrousser, пересказывая вам свой сон. Я не знаю, правда ли то, что вы говорите, но я впервые чувствую настоящее, большое спокойствие».

На этих словах сеанс закончился.

Теперь я упомяну основные моменты регредиентного процесса, которые дополняли основной момент, связанный с trousse, усилили этот последний и поспособствовали успешному завершению лечения.

Два месяца спустя. Второй решающий сон: кошмар о ванне. «Бутылка»

На первом сеансе после двухнедельного перерыва, связанного с праздниками, Серж рассказал, что видел сон, в котором его пытали в ванне. Пытка заключалась в том, что его голову держали под водой; когда он был на грани удушья, его голову вытаскивали из воды, а затем процесс повторялся. Его ассоциации привели его к фильму «Бездна». Пациент сказал: для того чтобы опуститься под воду на большую глубину, герой должен был выпить бутылку специального масла, одновременно вдохнув воздух – чтобы масло проникло в легкие. Это мгновение удушья затем позволяло ему самостоятельно вырабатывать кислород. Серж сам быстро установил ассоциацию между «бутылкой» и «врачебной сумкой» [trousse médicale], но не привел объяснения этой связи. Лишь в конце сеанса он смог связать «бутылку» с моей фамилией [франц. bouteille созвучно Botella]. И произошло это в тот момент, когда он почувствовал сильную печаль, которую связал с моим двухнедельным отсутствием: он сказал, как сильно ему не хватало «бутылки» Ботелла, явно испытав облегчение от этой игры слов.

Мы можем подумать о развитии квазигаллюцинаторного означающего détrousser в изложении сна. Сначала у аналитика появилась галлюцинаторная идея trousse médicale; за ней последовала конструкция-сновидение doctor’s trousse; затем – высказанная пациентом мысль о «бутылке», которая превратилась в «бутылку Ботелла», которая заняла место doctor’s trousse, уходящую корнями в болезненную и не поддающуюся репрезентации разлуку с матерью, утренние слезы и, посредством переноса, – в восстановленное воспоминание о деде пациента по матери, который заботился о нем так хорошо, что стал чемто вроде «незаменимой бутылки с маслом» в раннем детстве пациента, когда его мать была в глубокой депрессии и думала о самоубийстве.