Межзвездный скиталец

And yet, such is our alchemy compounded of the ages, woman works magic in our dreams and in our veins, so that more than dreams and far visions and the blood of life itself is woman to us, who, as lovers truly say, is more than all the world.	И все же -- такова уж алхимия веков -женщина волшебно действует на наши грезы. Женщина, как верно говорят любовники, дороже всего мира.
Yet is this just, else would man not be man, the fighter and the conqueror, treading his red way on the face of all other and lesser life-for, had man not been the lover, the royal lover, he could never have become the kingly fighter.	И это правильно, иначе мужчина не был бы мужчиной, бойцом и завоевателем, прокладывающим свой кровавый путь по трупам более слабых существ, -- ибо не будь мужчина любовником, царственным любовником, он никогда не мог бы сделаться царственным бойцом.
We fight best, and die best, and live best, for what we love.	Лучше всего мы деремся, и лучше всего умираем, и лучше всего живем за то, что мы любим.
I am that one man.	Этот единый мужчина воплощен во мне.
I see myself the many selves that have gone into the constituting of me.	Я вижу мои многочисленные "я", составившие меня.
And ever I see the woman, the many women, who have made me and undone me, who have loved me and whom I have loved.	И вечно я вижу женщину, многих женщин, создавших меня и погубивших меня, любивших меня и любимых мною.
I remember, oh, long ago when human kind was very young, that I made me a snare and a pit with a pointed stake upthrust in the middle thereof, for the taking of Sabre-Tooth.	Помню -- о, это было давно, когда человеческий род был еще очень юн! -- я изготовил силки и вырыл яму с остроконечным колом посредине, чтобы поймать кинжалозубого тигра с длинными клыками и длинной шерстью.
Sabre-Tooth, long-fanged and long-haired, was the chiefest peril to us of the squatting place, who crouched through the nights over our fires and by day increased the growing shell-bank beneath us by the clams we dug and devoured from the salt mud-flats beside us.	Он был главной опасностью для нас; он ночью подкрадывался к нашим кострам, подкапывал берег, где мы в соленой отмели находили съедобные ракушки.
And when the roar and the squall of Sabre-Tooth roused us where we squatted by our dying embers, and I was wild with far vision of the proof of the pit and the stake, it was the woman, arms about me, leg-twining, who fought with me and restrained me not to go out through the dark to my desire.	И когда рев и вой кинжалозубого заставил нас проснуться над угасающим костром, и я вылез посмотреть, удалась ли моя затея с ямой и колом, то женщина, обхватив меня ногами, обвив руками, дралась со мною и удерживала, не давая мне выйти во тьму, как мне того хотелось.