Мгновения

– Хуже, для кого?

На секунду я теряюсь.

– Э-э-э… Для нее. Для работы.

– А ты уверен?

Я окончательно перестаю понимать вопросы. Настораживаюсь и искоса смотрю на Мадса. Его лицо скрыто краем капюшона. Может он просто смеется, издевается надо мной?

– Ну, да…

– Или все-таки нет? А как будет лучше для зрителей? Ты не задавался таким вопросом? Как будет лучше для Общества?

– Для Общества?!

Мадс поворачивается. И я отчетливо вижу, насколько серьезно выражение его глаз, как строго и однозначно направлены вниз расслабленные уголки губ, а скулы, подчеркнутые мазками света, напротив, собраны и напряжены. Он вовсе не думает шутить.

– Да, для Общества. Ведь в конце концов для кого еще вы, Создатели, создаете свои Изображения, Юрген? Что бы ты выбрал, сделай Марта лучше для себя или лучше для всех? И разве это не эгоистично, судить об искусстве лишь через призму собственного восприятия? Что скажешь?

Признаться честно, никогда не рассматривал это с такой точки зрения.

– Не знаю.

Я сконфуженно пожимаю плечами. Мадс вновь отворачивается. Я добавляю.

– То есть, Система подстраивается и под Общество тоже?

– Система не подстраивается ни под кого конкретно, Юрген.

Мадс разжимает руки и мягко улыбается. Он рад, словно наконец добился того, чего хотел.

– Система дает наилучший вариант. Наилучший вариант для творца, помогая ему во всей полноте выразить свои идеи, мысли, чувства, и при этом остаться максимально понятым его же зрителем. Понятым настолько, что зритель становится способным не только воспринять, но и пережить, воспроизвести эти эмоции.

Он смотрит вперед, и я вижу, как он взволнован. Как он старается пояснить мне то, что оказалось таким важным для него самого. И я невольно проникаюсь его волнением, проникаюсь и понимаю его.

– Система не портит твои работы, Юрген, не подменяет их, не коверкает, не искажает. Она, наоборот, тот мост, что соединяет тебя и твоих зрителей, она дарит Создателям свободу от условностей, устраняет ограниченность, разрушает двоякость толкований, помогает всем как никогда глубоко понимать друг друга, делиться друг с другом, открываться, сопереживать. Она делает нас людьми, Юрген. Делает каждого из нас чуть более лучшим, чуть более совершенным человеком, чем мы могли бы быть. Система объединяет нас. И разве это не в этом есть цель искусства? Объединять, улучшать, дарить эмоции, учить сопереживать. Разве не в этом?!

Он, задыхаясь, замолкает.

Мы идем рядом. Вокруг шумит дождь, а под ногами хлюпают лужи. Мы идем и думаем каждый о своем. Однако я больше не чувствую себя ни потерянным, ни обманутым, ни одиноким. Возможно скоро сомнения вернутся. Но это будет потом. А сейчас, сейчас я просто хочу вот так идти рядом со своим другом, шагать по дремлющему городу, наслаждаясь холодом ночи, пролетающими в голове мыслями, послевкусием неоднозначного разговора, чьи отголоски еще витают во влажном, сыроватом воздухе, запахом травы, ласковыми прикосновениями капель дождя и нашим странным, каким-то трансцендентным единством. Единством с миром и с друг другом.

И я знаю, что потом, когда мы разойдемся через пару часов, я приду домой, зажгу Экраны, снова выключу помощь Системы и буду рисовать, как могу, дрожащей, неуверенной рукой выводить неровные кромки луж и освещенные края дорожки, острые кончики листиков травы, кучерявые шапки деревьев, контуры облаков в темном небе, прерывистые полосы дождя. Две фигуры: одну выше, сильнее и больше, одну – пониже, с обвисшими дугой плечами и скрюченной спиной. Две фигуры в бликах города, две тени на мокрой земле. И мне не надо, чтобы это видели другие. Мне не требуется их понимание. Я буду эгоистом и оставлю все себе.

Только себе.

Мгновение 4

Форма

Мягкий смех Марты до краев заполняет промежуток между нами. Она смеется, по привычке чуть откинув назад голову, так что ее волосы, кое-где проскользив, пробравшись упругими змейками по хрупким плечам, по другим прядям, минуя контуры аккуратных ушей, падают на спину красивой переменчивой волной.

Я любуюсь ею. Пробегаю жадным взглядом вдоль изгиба шеи и контура лица, подсвеченных рассеянным розоватым светом солнца вперемешку с голубовато-лиловым свечением уличных иллюминаций, ловлю блеск влажных от смеха глаз, обрамленных недлинными русыми дугами ресниц. Ее рука вдруг, как бы ненарочно, небрежно опускается на мою, а тонкие пальцы, просачиваясь, крепко сжимаются, почти впиваясь в кожу. Это происходит так быстро и неожиданно, что на мгновение я пугаюсь, вдруг она падает, рефлекторно выкидываю вперед свободную руку, чтобы поддержать, но Марта оборачивается и улыбается.

– И как тебе?

Интересуюсь я. Хочу вызвать ее на разговор, завязать обсуждение. Марта еще хихикает, но потом благоразумно прикрывает ладонью губы, будто это какая-то шалость.

– Только не говори, что понравилось?

Уточняю, вдруг ошибся. Но ее лукавый взгляд уже спешит встретиться с моим.

– Ну-у-у…

Она задумчиво качает головой. Невдалеке останавливается несколько человек. Они то и дело любопытно косятся на нас, однако не решаются подойти.

– Фу-ф…