Мгновения жизни отца народа

Молотов раздраженно встал и начал ходить по кабинету.

- Какие, к черту, решения? Мы же не занимались военным делом, не

изучали его. Не знаю, как Сталин, он читает книги по 500 страниц в день, может, читал и что-то по военному искусству, и командованию армиями во

время войны, но мне-то было не до этого! Партия в этом вопросе полагалась

на этих говняных полководцев Красной Армии, а они, видишь, что из себя

представляют… Что тут придумаешь!

- Думаю, что начать нужно с государства, - не обращая внимания на

раздражение Молотова, предложил Берия. - Уже понятно, что войны «малой

кровью, оглушительным ударом» не получится. Эта война потребует

исключительного напряжения всех сил советского народа, а для этого все эти

силы нужно сконцентрировать на ведении войны, и сделать это можно

только в случае, если управление народом будет осуществляться из одного

центра. Этот центр должен быть всевластным. Он должен быть и высшей

законодательной властью, и исполнительной, и судебной. Как в

Гражданскую войну, когда вся власть была сконцентрирована в Совете Труда

и Обороны.

Если мы это не сделаем, то погрязнем в волоките, - со знанием дела

констатировал Берия. - Тут и в мирное время недели проходят, пока

президиум Верховного Совета простые вопросы разжует, или пока в

Совнаркоме Вознесенский все свои недоумения выскажет, а что будет

сейчас, когда все вопросы, которые требуют решения, страшны, и

ответственность за них огромна? Нужен один центр власти со всей полнотой

ответственности!

Я думаю, что его можно назвать Государственным комитетом обороны

и организовать в составе трех человек: председатель товарищ Сталин, вы –

171

заместитель и Ворошилов – член комитета от армии. Кстати, Климент

Ефремович ночью прилетел с фронта и сейчас у себя.

- Знаешь, Лаврентий, - немного подумав и осознав значение

предложения, дополнил Молотов, - без твоей энергии и скорости поиска

решений, не обойтись. Ты тоже должен войти в комитет.

- Тогда нас будет четверо, голоса могут делиться. Тогда нужен и

пятый, скажем, от партии. Может, товарищ Жданов?

- Вряд ли в ближайшее время его можно будет вернуть из Ленинграда.

Наверное, нужно взять Маленкова. Пятеро – это не очень много, это

нормально. Решения можно будет принимать и взвешенно, и быстро, -

Молотов снял трубку и дал команду. - Пригласите ко мне срочно товарищей

Ворошилова и Маленкова. Да, и всех замов Совнаркома, которые есть на

месте.

- Ну, и Тимошенко в качестве Верховного не годится, - продолжил

Берия, - чем больше будет поражений, а теперь понятно, что они будут, тем

меньше армия будет ему верить. Тут нужен Сталин – человек, которому

народ верит безусловно.

- Но снять Тимошенко – это выразить недоверие генералитету, а это

опять подрыв авторитета генералов.

- А можно не снимать, можно реорганизовать. Сейчас у нас Ставка

Главного командования, а мы ее реорганизуем в Ставку Верховного

командования, заменив в ходе этой реорганизации председателя, - тут же

нашел выход из положения Берия.

- И еще нужно, чтобы Сталин стал наркомом обороны.

- Не много ли? – засомневался Берия. - И председатель ГКО, и глава

правительства, и Верховный главнокомандующий, и еще и нарком обороны.

Да, еще и секретарь ЦК. Справится ли он?

- Сталин справится. Конечно, ему будет трудно, но зато у нас на всех

этих направлениях будет кипеть работа и решения будут такие, какие надо.

- И вот еще что, - добавил Берия. – Нужно возродить в армии институт

комиссаров, пока война не отберет нам генералов, которым народ мог бы

верить.

Идея комиссаров им обоим была ясна. Комиссары появились впервые

не в России, а в США, в которых Конгресс еще в 19-м веке устанавливал для

армии: «Комиссар – назначенный правительством в воинскую часть

чиновник, в чьи обязанности входит следить за моральным и политическим

духом военных». И в Советской России, как только советское правительство в

1918 году начало создавать Красную Армию, то сразу выяснилось, что

призванные большевиками бывшие царские офицеры и генералы предают

Советы и спасибо не говорят. Поэтому практически сразу же к ним начали

приставлять комиссаров – людей, верных правительству. Поскольку в то

время советское правительство было коалиционным, то первые комиссары

были представителями обеих правящих партий, т.е. не только большевики, но и левые эсэры. Однако после измены левых эсэров и перехода всей власти

172

в руки большевиков, комиссары, само собой, были уже только

коммунистами.

Надзор за командованием был главной функцией комиссаров, второй

функцией была политическая воспитательная работа, т.е. комиссары должны