Мятеж главкома Сорокина. Правда и вымыслы

Воспользовавшись невзорванным мостом через Дон, немецкая пехотная дивизия перешла на его левый берег и устремилась к Батайску. Но здесь, на подступах к городу, неожиданно для немцев, они встретили упорное сопротивление отрядов П.Г. Родионова и матроса А.В. Мокроусова, отступивших в этот район из Крыма и Донбасса. Артиллерийским и пулеметным огнем с подготовленных позиций они остановили немцев. Но сил двух отрядов, хоть и обладавших уже большим опытом борьбы с немцами, было явно недостаточно. 21-го мая, то есть когда противостояние Автономова и ЦИК достигало апогея, Мокроусов и Родионов обратились к Автономову в Тихорецкую с просьбой прислать подкрепления. Просьба была услышана, но помощь запоздала.

Чтобы создать все предпосылки для организации отпора внутренней контрреволюции и немецкой интервенции, Автономов, по согласованию с Президиумом ЦИК, вместе с военкомом своей армии Гуменным и несколькими членами своего штаба выехал на Терек специально для организации взаимодействия с вооруженными формированиями этого региона. Но была оговорена еще одна цель — конфиденциального характера. Автономов должен был встретиться с находящимися в Пятигорске на излечении и проживавшими там известными генералами старой армии Н.В. Рузским[157] и Р.Д. Радко-Дмитриевым[158].

Нужен был большой военный опыт и большие военные знания, чтобы в такой обстановке руководить борьбой, управлять Красной Армией по сути дела на три фронта — против внутренней контрреволюции, Добровольческой армии и немцев. Вот почему Автономов отправился в Пятигорск на встречу с названными генералами.

О том, как проходили эти встречи, свидетельств сохранилось немного. Поэтому особый интерес представляют воспоминания будущего командующего Кубанской белой армией генерала А.Г. Шкуро[159].

Безусловно, не все в них нужно принимать на веру, но общее представление о происходивших переговорах они все-таки дают.

Накануне этих событий Шкуро со своим отрядом вернулся с Кавказского фронта, распустил его по домам, сам поселился в Ессентуках, где проживала семья, и теперь тайно подбирал добровольцев, чтобы готовить их для борьбы с большевиками. Встреча с Автономовым не входила в его планы. Она произошла случайно в городском парке.

Вот как он сам об этом пишет:

«[…] В одной из аллей мне встретилась группа людей, человек семь, обвешанных дорогим оружием и одетых в новенькие, нарядные черкески. Поравнявшись со мною, они остановились. Я посмотрел на них и встретился глазами с бывшим некогда у меня сотенным фельдшером Гуменным. Он торопливо подозвал к себе какого-то человека семитского типа и с револьвером за пазухой, и что-то сказал ему. Прикинувшись равнодушным, я зашагал, было, дальше, но еврей догнал меня.

— Вы полковник Шкуро? — спросил он меня.

Чувствуя, что дело дрянь, но отпираться нелепо, раз уж я опознан Гуменным, я ответил утвердительно.

— Вас хочет видеть Главнокомандующий революционными войсками Северного Кавказа, товарищ Автономов…

Я последовал за евреем. Отделившись от группы, Гуменный подошел ко мне:

— Разве вы не узнаете меня, господин полковник? Я ваш бывший сотенный фельдшер Гуменный. Помните, может быть, когда вы формировали в Полесье ваш партизанский отряд, я пришел проситься к вам. Вы же мне изволили тогда ответить, что «мне в отряде сволочи не надо».

Что-то не припоминаю, — возразил я, хотя прекрасно помнил этого вечного жалобщика и кляузника, бывшего в постоянной оппозиции к начальству, имевшего, однако, сильное, но скверное влияние на казаков.

— Позвольте вас представить нашему Главкому — товарищу Автономову.