Мятные Конфеты / Боевые Шрамы (СИ)

“Короче говоря, всё то, что происходило между нами, было просто упражнением по саморазрушению, и оно того не стоит. Я уверен, что через какое-то время ты согласишься с этим. Поэтому я надеюсь, что это освободит тебя от этого нелепого представления о том, что ты должна защищать меня. Ты скорее навредишь, чем поможешь. У меня новый хороший адвокат, и это всё, что мне нужно. Ты мне не нужна.”

Она закрывает глаза. Думает об этих нервных каракулях в его дневнике, которые говорили совершенно противоположное.

“Поэтому, пожалуйста, прекрати совать свой нос куда не следует и не вмешивайся в это. Хорошо? Я представлю, что ты кивнула. Хорошо. Можешь прекратить читать вслух, Поттер, ты ёбаный—”

— О, ну. Ладно. — Гарри останавливается. Мешкает, потому что знает, что должен встретиться с ней взглядом.

Но она чувствует это. Выражение её лица становится нейтральным, взгляд — пустым. Сначала Гарри, кажется, чувствует облегчение, но затем как будто начинает беспокоиться.

— Мне жаль, Гермиона, — говорит он. — я знаю, что это было грубо и большая часть была лишней, но это Малфой, и — ну, я имею в виду. В любом случае, мне жаль. Но я думаю, что он прав.

Она моргает.

— Думаешь?

— Только насчёт того, что не нужно идти в Министерство, — торопливо проговаривает он. — не о том, что вы — пустая трата времени или что-то из…

— Спасибо, Гарри, — коротко отвечает она, снова опуская взгляд.

— Гермиона—

— О, когда ты пойдёшь… — Она быстро пишет что-то на куске пергамента. Складывает его и протягивает ему. — можешь взять это, пожалуйста? Отправить ему? — каким-то чудом ей удаётся сохранять равнодушное выражение лица. Звучать спокойно.

Гарри смотрит на неё так, будто у неё выросла вторая голова. Ошарашенно, словно она покрыта кровью или что-то вроде того.

Словно он не знает её.

— Эм… — выдавливает он после долгого молчания. — да. Да, хорошо.

— Спасибо.

Она смотрит, как он уходит, его шаги кажутся нетвердыми, он всё ещё выглядит ошарашенным. Она точно знает, что он раскроет письмо, как только скроется из виду.

Но ей всё равно.

Если он увидит, какая разница? Что изменится?

Ничего. На самом деле, ничего. И всё, что он увидит, это:

Ты прав. Я никогда не делаю что мне говорят. В следующий раз постарайся получше.

========== Часть 38 ==========

9 февраля, 1999

НАЧИНАЕТСЯ СУД НАД ПОЖИРАТЕЛЯМИ СМЕРТИ

Сегодня Начинаются Многочисленные Повторные Рассмотрения Дел

Она замечает заголовок в углу чужого Ежедневного Пророка, когда они заходят в Министерство, и эти слова заставляют её почувствовать тошноту. Смелости и самоуверенности, которые она черпает из результатов собственных исследований, оказывается недостаточно, и репетировать всевозможные диалоги у себя в голове — это одно.

На самом деле участвовать во всём этом — совсем другое.

Раньше чужие жизни уже зависели от её знаний — например, жизнь Гарри, во время войны, бесчисленное количество раз. Но никогда — вот так.

Ей никогда не приходилось стоять перед кем-то, кто знает, что её слова — единственное, что отделяет его от Поцелуя Дементора.

Ты слишком драматична.

Нет, нет, но она не может позволить себе потерять самообладание ещё до того, как войдёт в зал суда.

Она собирается с силами. Расправляет плечи. Её пальцы рассеянно играют с краем её пиджака. Сухая рука МакГонагалл сжимает её плечо.

Двери распахиваются.

Как МакГонагалл называла это? Медиа-цирк, да?

Да, это именно он. Канаты, горящие кольца и всё такое. Её сфотографировали уже раз сто, а она ещё не сказала ни слова. Просто сидела на пустой трибуне для свидетелей со стороны защиты.

Визенгамот собирается медленно. Лениво. Словно они хотят дать всем понять, что они прекрасно знают, что это не их жизни сегодня под угрозой.

Гермиону бросает в холодный пот. Её сознание неожиданно пустеет, остаётся только то единственное, о чём она сейчас точно не должна думать. Слова репортёра, брошенные ей сегодня утром на улице возле здания Министерства.

— Не волнуйтесь, мисс Грейнджер — сегодняшний день можно считать просто тренировкой!

МакГонагалл цепко схватила её за плечо, пытаясь помешать ей повернуться лицом к мужчине, но Гермиона никогда не знала, как можно оставить вопрос неотвеченным.

— Извините? — спросила она. Требовательно.

Репортёр, скрывшись за камерой, сделал снимок и объявил — достаточно ясно и без каких-

либо оговорок.

— Перед защитой Драко Малфоя. Это, конечно, единственная причина, по которой Вы здесь, верно?

МакГонагалл утащила её прочь, прежде чем она успела сказать что-то ещё, но теперь его слова скачут в её голове.

Тренировка…

Просто тренировка.

Человеческие жизни — это не тренировка.

Но она понимает, что маленькая, скрытая её часть думала так о сегодняшнем дне. Не может принять это.

Ещё более удивительно то, что репортер смог так быстро всё понять. Она нигде не объявляла, что будет выступать сегодня как свидетель со стороны защиты.

Почти все остальные репортёры спросили, почему она пришла “посмотреть”.

Но не было недостатка в шепотках и приглушённых вздохах, когда она заняла своё место на трибуне свидетелей.