Мятные Конфеты / Боевые Шрамы (СИ)

Она думала, что как-то смогла достучаться до него. Правда, она не уверена, в каком смысле. Она даже не уверена, что она вообще хотела достучаться до него. Что она пыталась сделать именно это.

…КРОВ…

Но, по крайней мере, она чувствовала, что поняла его немного лучше. Возможно, они даже достигли своего рода взаимопонимания. У них есть общая потребность в тишине и одиночестве. Потребность в скорби. И свои собственные очень странные способы справляться.

Было даже приятно какое-то время иметь компанию. Но затем это закончилось — и он вернулся в замок. И теперь они вернулись туда, откуда начали. Вернулись к ненависти.

…КА

Но она понимает, что не ненавидит его. На самом деле, нет. Уже нет.

У неё нет энергии на это.

И, возможно, он больше не стоит её ненависти. Он — он подлый, высокомерный и ужасно вспыльчивый. Упрямый и грубый. Но он не пытается притворяться, что войны никогда не было. И не пытается притворяться, что он не был на неправильной стороне.

Она отпускает свою руку и опускается на плиточный пол уборной.

Трудно осознать тот факт, что Малфой, кажется, честнее, чем все они.

Парвати выглядывает из-за угла, её коса за ночь совершенно растрепалась.

— Гермиона? Ты в порядке?

Она быстро поднимается. Натягивает окровавленный рукав на свой шрам.

— Я, это — прости, Парвати. Я в порядке. Прости, что я напугала тебя.

— Ты ранена?

Она натягивает рукав дальше.

— Просто старая рана, — она неожиданно ощущает ужасный, глубочайший стыд за то, как вела себя последние десять минут. — покажу её мадам Помфри.

И только после того, как Парвати уходит и она поворачивается, чтобы посмотреть на себя в зеркало, она осознаёт, что оставила своё письмо на полу совятни.

========== Часть 7 ==========

1 октября, 1998

Дневник,

По крайней мере, стало холоднее. Чары не рассеиваются так быстро.

Это единственная хорошая новость на сегодня, так что наслаждайтесь. Начинается очередной месяц этой пытки. Это как смотреть на петлю, на которой тебя повесят. Как быть приговорённым к смерти. Эти стены слишком толстые, и в них заточено слишком много воспоминаний, и я чувствую себя как в сраной тюрьме.

Формально, это и есть тюрьма. Я здесь не по собственной воле. Я не могу уйти. Если задуматься об этом, магический контракт очень похож на тюрьму. Только тут на меня смотрит больше народу.

Почему вы не посадили на домашний арест и меня? С моей мамой? Мне плевать на школу. На продолжение моего образования. Никто в любом случае не возьмёт на работу бывшего Пожирателя Смерти, так в чём смысл? Или вы думаете, что мы вместе с ней сговоримся против Министерства? Придумаем какой-нибудь план по спасению Отца и сбежим на другой конец этой сраной Земли?

Как я уже говорил, у меня нет на это энергии.

Думаю, вы тоже это знаете — что позволяет мне прийти к выводу о том, что это всё-таки наказание.

Ну, флаг вам в руки. Вы сделали правильный выбор. Я чувствую себя как в аду. И если я получу еще один злобный взгляд от этих ёбаных сестёр Патил или услышу еще одно ёбаное слово от этого ирландского идиота, мое терпение кончится.

А до сих пор я был очень, очень терпеливым.

Вопрос: Кто может заставить Вас улыбнуться?

Пришлите мне новый вопрос, я даже не собираюсь тратить своё время на этот.

Драко

2 октября, 1998

В тот день она потом вернулась за письмом — и не нашла его. И это только усложнило всё. Потому что уже на следующий день Мадам Помфри ответила ей. Прислала ей рабочий график, начиная со следующей недели.

Что означало, что он послал его за неё.

Малфой.

И это вообще ничего не объясняло.

Она думала об этом несколько дней — до сих пор думает об этом, даже сейчас, держа в руке полупустую кружку со сливочным пивом, сейчас, когда Гарри обнимает её за плечо. Они поют песню в гриффиндорской гостиной. Какую-то неистовую пьяную бессмыслицу, она не знает слов, но весь седьмой курс присоединился к ним, даже кто-то с шестого курса, и это вечер пятницы, и Гарри как-то удалось убедить её остаться. Насладиться этим.

Она знает, что способна на это только потому, что завтра начинает работать у мадам Помфри. Знает, что это единственная причина, по которой она сейчас не видит эту всепоглощающую тьму.

Но она не поёт.

Она просто качается вместе с остальными и пьёт своё сливочное пиво, и в этот раз это приятно — забыть обо всём. Игнорировать тот факт, что это просто притворство. Что ничего из-за этого не исчезнет. Что война всё ещё была. Что люди — друзья, члены семьи — всё ещё мертвы.

Она делает ещё один глоток сливочного пива, чтобы прогнать эти мысли. Рон улыбается ей с противоположной стороны их круга. Она отвечает ему полуулыбкой — пьяной, кривоватой, не совсем улыбкой.

— Так, вы все! — кричит Симус. — Настало время для традиционной Правды… — он взмахивает своей бутылкой Огневиски, проливая немного на красные вельветовые подушки. — или Вызова!