Мятные Конфеты / Боевые Шрамы (СИ)

— Ты была не одна!

— Я была, и ты понимаешь, о чём я!

Они слишком близко. По её мнению, именно это виновато в том, как она теряется в этом мгновении — это так легко и знакомо, броситься на него — так необходимо. Она снова совершает эту ошибку и с силой толкает его ладонями в грудь.

Делая это, она впервые прикасается к нему. По её коже пробегают мурашки, и она на мгновение теряется, не готовая к его реакции.

Руки Драко тут же ловят её запястья, дёргают их вверх, заставляя её поднять руки над головой; он с силой толкает её вперёд.

— Мы вернулись к этому? — рычит он; его дыхание обжигает её кожу. — Уже? За пять ёбаных минут?

— Иди к чёрту, — инстинктивно выплёвывает она, выпячивая подбородок вперёд, чтобы оказаться ближе к нему.

Они замечают это одновременно, и между ними наступает суровая тишина. Их взгляды опускаются, и они видят, как близко находятся их губы. Её веки неожиданно тяжелеют, и её дыхание сбивается в тот самый момент, когда он тихо выдыхает.

Мята.

И внезапно болезненное давление на её запястьях кажется единственным, что привязывает её к реальности. Она чуть сильнее прищуривается, зло смотрит на него, даже когда её нос касается его.

— Сделай это, или я это сделаю, — шипит она.

Кто-то другой, кто не слышал, о чём она просит, решил бы, что это угроза. И это угроза. Это угроза.

По его глазам она видит, что он тоже это понимает. За долю секунды до того, как их губы соприкасаются и весь остальной мир перестаёт существовать.

Она издаёт удивлённый звук, и её накрывает вся эта сила — и сначала она не может ответить ему с таким же пылом. Может только думать. Чувствовать. Она вдруг вспоминает, каково это — дышать. По-настоящему дышать. Её сердце пропускает удар. И затем она совершенно теряет контроль.

Её руки скользят по его тёплым плечам, сейчас они кажутся ещё шире, чем раньше. Она сжимает в кулаке ткань его рубашки и подаётся ближе, выдыхая ему в рот, когда он прикусывает её губу.

Он стонет — стонет так, будто он в ярости, в отчаянии — и его руки тоже действуют отчаянно, его короткие ногти впиваются в кожу её бёдер, когда он подтаскивает её ближе к себе.

— Чёрт возьми, — выдавливает он, когда их языки соприкасаются, а затем всё происходит слишком быстро, чтобы это можно было отследить.

В один момент он целует её — влажно, бесстыдно и отчаянно, так, что у неё поджимаются пальцы на ногах — а в следующий—

Она давится очередным удивлённым вздохом, когда он неожиданно разворачивает их и прижимает её спиной к краю кухонного стола. Он оттягивает её нижнюю губу, жадно посасывая и прижимаясь к зубами, а в следующую секунду он дёргает её за бёдра — заставляет её развернуться.

Теперь она к нему спиной; он с силой давит между её лопаток, заставляя её склониться над столом. Она сбивает с него тарелку, задев её рукой. Та разбивается об пол.

Она чувствует, как дрожат его руки, когда он задирает её платье — слышит, как звякает пряжка ремня, когда он дёргает за него; его мозолистая ладонь скользит вверх по её бедру—

Раздаётся свист чайника, и реальность обрушивается на них.

Она слышит, как он отступает назад — слышит тихое “блять”, которое он выдыхает себе под нос.

Пронзительный свист чайника стихает, когда его снимают с огня; она всё ещё стоит, склонившись над столом. Задыхается. Не может пошевелиться.

Когда ей это всё-таки удаётся, она дрожащими руками отталкивается от стола; подол её платья возвращается на место, скользнув по её бёдрам. И когда она поворачивается, то видит, что он смотрит на неё.

Он поднимает руки, словно на него направили дуло пистолета, неверяще смотрит на неё широко распахнутыми глазами, раздражённо усмехается. Он качает головой. Сжимает руки в кулаки и со стоном прижимает их к глазам, отворачивается от неё и опускает руки на кухонную тумбу.

— Я просто… — выдавливает он. — Я не знаю, что это за ёбаный инстинкт, я — ёбаный в рот, ты, блять, сводишь меня с ума.

Она чувствует, то, что совершенно не ожидала почувствовать: внезапное и всепоглощающее спокойствие. Решимость.

Поправив платье, она убирает волосы с лица и делает медленный, уверенный шаг ему навстречу.

— Посмотри на меня, — тихо проговаривает она, когда останавливается сразу у него за спиной, глядя, как его плечи напрягаются от звука её голоса, как он сжимает край тумбы до побелевших костяшек.

— Дай мне минуту—

— Нет, — она самую малость повышает голос. — Посмотри на меня.

Он нерешительно поворачивается — его челюсти плотно сжаты, всё тело напряжено.

Но к ней возвращается её храбрость. Она чувствует себя уверенно, непоколебимо. Возможно, ей просто нужно было снова попробовать его на вкус, впервые за все эти годы.

— Послушай меня внимательно, — говорит она, подаваясь ближе, чтобы коснуться его груди. Воротника его рубашки. На ней всего три пуговицы, которые разве что помогут ей увидеть его грудь, но она в любом случае расстёгивает их, приятно удивлённая ловкостью своих пальцев; слушает, как сбивается его дыхание.

— Что ты—